С неба валятся белые лошади.
В самом центре села Погремушкино
Я стою-застываю на площади,
Словно конная статуя Пушкина.

Цепенею озябнувшей кожею,
Перед взором то точки, то полосы.
К моему золотому подножию
По ошибке несут гладиолусы.

Все завьюжено – улицы, садики,
И мозги, и тела, и имения.
Местный житель рыдает некстати и
По ошибке читает Есенина.

А за ним целый лес из желающих.
Их пытаясь унять по-хорошему,
Говорю: «Я не Пушкин, товарищи,
Это просто февральские лошади».

Но не слышат меня и не слушают,
И в глазах восхищение гением,
И приятно мне, в общем-то, Пушкиным
Ощутить себя хоть на мгновение.

Даже жаль, что назавтра синоптики
Прояснение нам приготовили.
И не лошади - белые котики
Будут падать на гордость истории.