С тобой мы шли с полей. Смеркалось понемногу.
До города, увы, совсем не ближний свет.
Автобус лишь один, и мы молились богу
Успеть в него залезть, успеть купить билет.

Неоновым огнем сияла остановка,
Сентябрьский закат от холода румян,
Тряслась в моем мешке усталая морковка,
Струилась за тобой дорожка из семян.

Автобус наш рычал, как пес перед охотой,
И задом шевелил, как кот перед прыжком,
И нам с тобой пришлось кричать ему чего-то,
Чтоб не идти домой до города пешком.

Вбежали мы в салон полупустой и cкучный,
На два часа для нас он превратился в дом,
И ты была такой покорной и послушной,
Что вновь мы занялись общественным трудом.

Входили старики, суровы и печальны,
Врывалась молодежь, ругаясь и галдя,
И все они, забыв про стыд первоначальный,
Не отрывая глаз смотрели на тебя.

Смотрели на тебя, а ты была прекрасна,
Взмывая в высоту, рыдая и смеясь,
А если кто-то вдруг и улыбался грязно,
То все равно к тебе не приставала грязь.

И слушая слова, что ты шептала нежно,
Следили за тобой они и там, и тут,
Хотя почти никто из них не знал, конечно,
Ни кто такой «пинг-понг», ни кто такой «батут».

Нам было нелегко: о ноги бились ноги,
И часто запрещал движенье светофор,
Но помогали нам неровности дороги,
Участие людей, неопытный шофер.

Мы вышли в темноту на нашей остановке
И за руки держась, вбежали в рот метро,
Оставив за спиной початки и морковки
И полное семян огромное ведро.

А зрители любви из душного салона
Глядят на букву «М», глаза и рты раскрыв.
И ждут…Любви на бис? Последнего поклона?
Иль думают они, что это перерыв?