По мотивам Windmills of your mind супругов Бергман
Как кольцо внутри спирали, бесконечно колесит, не в конце и не в начале на вертящейся оси... Как с высоких гор лавина или карнавальный шар, каруселью, что ловила лунный отсвет не спеша... Будто циферблат, чьи руки бег минут поймают в сеть... Как Земле с тобой в разлуке вечно в космосе висеть... Все по кругу жизнь вершит В ветряках твоей души.
Как туннель внутри туннеля, где закончить - там начать. В вышине, на глубине ли, не познавшей и луча. Над вращающейся дверью полустершейся мечты он опять в круги поверит от камней, что бросишь ты. Будто циферблат, чьи руки бег минут поймают в сеть... Как Земле с тобой в разлуке вечно в космосе висеть... Все по кругу жизнь вершит В ветряках твоей души.
Как ключи звенят в кармане, в голове снуют слова. Словно лето, что поманит, но останется едва... Как вдоль линии прибоя след влюбленных на песке... То ли барабанным боем, то ли пальцем по доске. Как картины в галерее, как фрагменты песен, дни... Помнишь лица, помнишь время, но не помнишь, чьи они.
Все проходит, время гасит то, что так и не сбылось... Только осень листья красит, красит в цвет ее волос.
Все уходит, словно в полночь дальний гул былых побед... Ты не вспомнишь, нет, не вспомнишь глаз его осенних цвет.
Как кольцо внутри спирали, бесконечно колесит, не в конце и не в начале на вертящейся оси...
Время образов лишит... Все по кругу жизнь вершит В ветряках твоей души.
Как легенда о древней горе Йамам, над которой парит остроглазый сип, поседевшей богиней бредёт зима над его гнездовьем птенцов крестить... Золотые мельницы вертят свет, утекают воды с гнилых плотин, кто привык зрачки пеленать в росе - не раскроет тайны простых латин, но заметит родинку на спине сквозь четыре слоя аба́я в ночь.... Время шарит оскалом худых гиен и ему - хоть какие гримасы корчь, несвободой пропитан цветной скелет, продырявила космос шальная дрель. В подреберье сушится сердца след и горит Йамам, чтобы землю греть. L&L
но мне, кажется, что лучше вот это:
Как легенда о древней горе Йамам,
над которой парит остроглазый сип,
поседевшей богиней бредёт зима
над его гнездовьем птенцов крестить...
Золотые мельницы вертят свет,
утекают воды с гнилых плотин,
кто привык зрачки пеленать в росе -
не раскроет тайны простых латин,
но заметит родинку на спине
сквозь четыре слоя аба́я в ночь....
Время шарит оскалом худых гиен
и ему - хоть какие гримасы корчь,
несвободой пропитан цветной скелет,
продырявила космос шальная дрель.
В подреберье сушится сердца след
и горит Йамам, чтобы землю греть.
L&L
Спасибо.