Два часа этой осени можно было бы уложить в телевизионную драму, в сатирическую программу, даже в дорогу к храму... Можно было пропеть, прожить, прокричать, прокурить в заплеванном тамбуре электрички, нервно жестикулируя или ломая спички... Только спички лет двадцать уже за бортом, в электричках ты ездил в почти забытом уже промозглом и бешеном девяносто четвертом, говорить, и кричать, и петь больше не о чем - смыслы остались там. Мегаполис и утро, и новая ода семи потам, и на старом железе твоей башки обновленный батрачит софт... Да и осени было не более двух часов.
