Она приехала... Здесь оттепель - врасплох застигла Подмосковье. ___ Он не любил антибиотики, сны, дни рождения, застолья; когда снуют в домашнем хаосе и льют (не надо помогать им) дезидираты-опьяняусы, а тело с маной - в Манавгате. Оно ловчей, быстрее Маугли, сдувает пыль с колонны в Сиде. Вот лорд - всё думает, что Англия - любой колонией правит сидя. На самом деле, в конституции - обложка краше, чем начинка, По ней - ботинками и бутсами бродили Машки и Кончиты. Что Королевство? Время съёжилось до трети острова у Тиса... Об этом лорд подумал лёжа, он душой метнулся снова к мысу - застыл, рассматривая талию и спелый бампер у туристки - летай хоть в Кемер, хоть в Анталью, порог либидо вечно низкий. В чужой стране судьба рифмуется - напиться, съесть, оставить клона, и наследить собой на улицах, оттиснуть ф/и/о - на колоннах, блокнот испачкать нервной прописью, не помнить числа, дни недели... Лорд раззевался: - Что же гонимся за октябрями из апрелей?... Сегодня он отправил ангела в короткий отпуск без расчёта, а тот - в Бутан махнул из лагеря по медитации... А чё там? Монахи жалуют "бутылочку", игра давно- и все-народна. В "гнездо тигрицы" по тропиночке идёт душа простого лорда... ___ Она приехала. Здесь оттепель, зажгла февраль, танцуя сальсу. Ну, нет её в Китае, что теперь? Лети за ней. Не просыпайся...) L&L
Когда ты снимешь свои ботики, Я успокоюсь. И усну. Не надо пить антибиотики, Ведь ты не занесешь страну С ее бактериями наглыми, И грудой вирусов в носу В мои глазищи шоколадные И в длинный нос. И я усну. Да, я усну, как лорд на палочке, Как молодое эскимо, Перебирают мои пальчики, Во сне виолы струны, но Без слуха ты, а голос - страуса, Ты ни за что не отличишь, Играю ли я вальсы Штраусы Иль за окном кудахчет чиж.
"И падали два башмачка. Со стуком на пол." И плыл диван в его очках от конденсата. Он так искусно трогал струны на виоле, что из виолы звуки плыли поневоле. Он прижимал её к стене, катал по полу, он ни на миг не отпускал свою виолу. Диван взрывался, как тротил, пищал пружиной, он горячо её крутил, как чёрт двужильный. Закапал слёзы Иоганн в больное ухо. Она чаруя, солгала - не дал Бог слуха, хотя могла услышать, как червяк ест финик, как муха стонет, утопая в парафине, а Венский вальс - сильней, чем взрыв на Венской битве... Кто знает правила игры - бежит по бритве, идёт по шёлковой струне, не глядя в пропасть, тот чует - пульс стучит в броне под маской "кротость". Она - сама расставит точки в снах-картинках, он - сам завяжет ей шнурочки на ботинках. L&L
Она слыхала топ кота По перс. паласу, И как во сне храпит Чита (Из Арканзасу), Как прорывается подкоп В тюрьме Кайенны, И как подругам лижут лоб Самцы гиены, Как Лир за сотни лет назад Бредет по лесу, Как мухи падают в салат, А враки - в прессу. И только баховский хорал От пьесы Черни, Не отличить ей. Я орал И ел печенье. И понимал: не всем дано Быть с тонким слухом. И утешал ее вином, Чесал за ухом.
Она слыхала, как трава всходила в поле; как чистил лапки по утрам в Европе - кролик; как раскрывают коробки, проснувшись - маки; как курят в море - моряки, сбривая баки; Как доктор Эрик Линдквист, почти, по пьянке - открыл, что лёгок, стран и чист - вокал жерлянки. Об этом он сказал во сне мулатке жаркой. (Всё не могу поведать всем, хотя - не жалко!) Она слыхала так, как рыбы - не умели, она слыхала всеми фибрами на теле; Как варит мышь мышонку плов из кукурузы, как одалиски у послов - метут арбузы, а парни с чёрной грудой мышц из Мозамбика мечтают страусов - в Париж свозить на Кико. Как жить, всё слыша, полный **пец, как тяжко, право... А ты орёшь, печенье ешь, и для забавы - ты плещешь белое вино ей на колено, и предлагаешь - без кино и без глютена Суёшь без фантика пресладкое бискотти, а Черни, баховский хорал - всегда в пролёте) L&L
Она приехала... Здесь оттепель -
врасплох застигла Подмосковье.
___
Он не любил антибиотики,
сны, дни рождения, застолья;
когда снуют в домашнем хаосе
и льют (не надо помогать им)
дезидираты-опьяняусы,
а тело с маной - в Манавгате.
Оно ловчей, быстрее Маугли,
сдувает пыль с колонны в Сиде.
Вот лорд - всё думает, что Англия -
любой колонией правит сидя.
На самом деле, в конституции -
обложка краше, чем начинка,
По ней - ботинками и бутсами
бродили Машки и Кончиты.
Что Королевство? Время съёжилось
до трети острова у Тиса...
Об этом лорд подумал лёжа, он
душой метнулся снова к мысу -
застыл, рассматривая талию
и спелый бампер у туристки -
летай хоть в Кемер, хоть в Анталью,
порог либидо вечно низкий.
В чужой стране судьба рифмуется -
напиться, съесть, оставить клона,
и наследить собой на улицах,
оттиснуть ф/и/о - на колоннах,
блокнот испачкать нервной прописью,
не помнить числа, дни недели...
Лорд раззевался: - Что же гонимся
за октябрями из апрелей?...
Сегодня он отправил ангела
в короткий отпуск без расчёта,
а тот - в Бутан махнул из лагеря
по медитации... А чё там?
Монахи жалуют "бутылочку",
игра давно- и все-народна.
В "гнездо тигрицы" по тропиночке
идёт душа простого лорда...
___
Она приехала. Здесь оттепель,
зажгла февраль, танцуя сальсу.
Ну, нет её в Китае, что теперь?
Лети за ней. Не просыпайся...)
L&L
Я успокоюсь. И усну.
Не надо пить антибиотики,
Ведь ты не занесешь страну
С ее бактериями наглыми,
И грудой вирусов в носу
В мои глазищи шоколадные
И в длинный нос. И я усну.
Да, я усну, как лорд на палочке,
Как молодое эскимо,
Перебирают мои пальчики,
Во сне виолы струны, но
Без слуха ты, а голос - страуса,
Ты ни за что не отличишь,
Играю ли я вальсы Штраусы
Иль за окном кудахчет чиж.
Со стуком на пол."
И плыл диван в его очках
от конденсата.
Он так искусно трогал струны
на виоле,
что из виолы звуки плыли
поневоле.
Он прижимал её к стене,
катал по полу,
он ни на миг не отпускал
свою виолу.
Диван взрывался, как тротил,
пищал пружиной,
он горячо её крутил,
как чёрт двужильный.
Закапал слёзы Иоганн
в больное ухо.
Она чаруя, солгала -
не дал Бог слуха,
хотя могла услышать, как
червяк ест финик,
как муха стонет,
утопая в парафине,
а Венский вальс - сильней, чем взрыв
на Венской битве...
Кто знает правила игры -
бежит по бритве,
идёт по шёлковой струне,
не глядя в пропасть,
тот чует - пульс стучит в броне
под маской "кротость".
Она - сама расставит точки
в снах-картинках,
он - сам завяжет ей шнурочки
на ботинках.
L&L
По перс. паласу,
И как во сне храпит Чита
(Из Арканзасу),
Как прорывается подкоп
В тюрьме Кайенны,
И как подругам лижут лоб
Самцы гиены,
Как Лир за сотни лет назад
Бредет по лесу,
Как мухи падают в салат,
А враки - в прессу.
И только баховский хорал
От пьесы Черни,
Не отличить ей. Я орал
И ел печенье.
И понимал: не всем дано
Быть с тонким слухом.
И утешал ее вином,
Чесал за ухом.
всходила в поле;
как чистил лапки по утрам
в Европе - кролик;
как раскрывают коробки,
проснувшись - маки;
как курят в море - моряки,
сбривая баки;
Как доктор Эрик Линдквист,
почти, по пьянке -
открыл, что лёгок, стран и чист -
вокал жерлянки.
Об этом он сказал во сне
мулатке жаркой.
(Всё не могу поведать всем,
хотя - не жалко!)
Она слыхала так, как рыбы -
не умели,
она слыхала всеми фибрами
на теле;
Как варит мышь мышонку плов
из кукурузы,
как одалиски у послов -
метут арбузы,
а парни с чёрной грудой мышц
из Мозамбика
мечтают страусов - в Париж
свозить на Кико.
Как жить, всё слыша, полный **пец,
как тяжко, право...
А ты орёшь, печенье ешь,
и для забавы -
ты плещешь белое вино
ей на колено,
и предлагаешь - без кино
и без глютена
Суёшь без фантика пресладкое
бискотти,
а Черни, баховский хорал -
всегда в пролёте)
L&L
А она - вернется, это точно!