Уж вы простите, господа, Не верю в ваши города, Где правят тучные стада Козырной масти. Не верю в серые дожди, Под ними серые вожди Сулят народам впереди Большое счастье.
Здесь лицемерно пастор лжет, Тому, кто грязный пирожок Хватает из-под чьих-то ног И тем доволен. А я не верю в эту ложь, Хотя порой слова «о Бож…» Из уст моих несутся тож На вашу волю.
Не верю в честность ваших чувств, Когда любовницу за бюст Насильно тащите под куст На страстный вертел. И потому я врал сполна, И ты, прекрасна и нежна, Мне свято верила, жена, До самой смерти.
Так вот, поэтому я лгу, Под елкой лежа на снегу. Я больше слышать не могу: «В ружье, застава!». Не верю в этот жуткий мир, Где истребители эфир Прошьют, как иглы кашемир, И будет саван.
Вот за каждой строкой говорю "да", что не удивительно... Стих-е такое... как сказала Лена! А в ответе ей - здорово (и очень кого-то напоминает...) про красную смородину и Штирлица. Успехов, Юрий!
Оригинальное стихотворение, тема пропитана современным мюнгхаузенством и болью за мировой порядок. И образ "кашемировый саван" теперь никогда забудется.) Удачи, Юра!)
Его принимали за Пушкина, Гаршина,
А он сочинял, сочинял, сочинял.
Свеча в его доме горит непогашенно
И пишется им прорицанье в журнал.
О чем? О любви белоперого лебедя
К большому гепарду по имени Джек,
Про будущий бой атамана Каледина,
Про будущий МИД и про будущий ЖЭК.
Притом он не врал – сочинял по центуриям.
Нотрдамуса рукопись где-то достал.
И так же как щас восседаю на стуле я,
Седлал табуретку, пока не устал.
Тогда его звали бароном-обманщиком,
Сейчас же зовут прорицателем Фри.
И статуей в русском селении Ганшино
Он гордо стоит, а над ним фонари.
А в ответе ей - здорово (и очень кого-то напоминает...) про красную смородину и Штирлица.
Успехов, Юрий!
Как приятно, когда понимают, что ты хотел сказать)
Удачи, Юра!)
По городам Германии нах хаузе
Иду себе без пфеннига в кармане.
И бауэрам вру, что я Мюнхгаузен,
Чтоб заработать деньги на питанье.
Я говорю, что воевал за родину
И весь отряд врагов переколол.
Из ихней крови красную смородину
Я вырастил и потому дошел.
А бюргерам еще покруче впаривал –
О том, как кабанов я за клыки
Ловил и диетически отваривал
И продавал по ходу в кабаки.
Кто хохотал, кто важно так топырился,
Кто усмехался под немецкий нос,
А кто-то узнавал в прохожем Штирлица
И Меркель слал подробнейший донос.