Кем вы были до революции, Михаил Самуэлевич Паниковский?
Слепым.
Вы бродили по киевским и московским
Улочкам золотым.
Вы ходили с тросточкой и в темных очках
И просили, чтобы вас через дороги
Переводил татарин, кушающий чак-чак,
Или русский мастеровой, добрый, но с виду строгий.
Ваша рука, мосье, застывала над их карманами,
Словно кобра над жертвой, и вы извлекали рубли.
Мне эти люди кажутся очень странными.
Что же они, заподозрить вас не могли?
Нервная, трудная работа, но все же
Она приносила толику благ.
У мосье от нервов пожелтела кожа,
И за ним гонялись своры собак.
А потом, когда свершилось то, что свершилось,
И Россию воры разбили на округа,
Вам, мосье, досталась голодная наша вершина –
То есть Поволжье (Волгины берега).
Вы выдавали себя за лейтенанта Шмидта,
И чаще всего, охранниками бюрократов,
Вы были нещадно и больно биты
(Каин любит бить и убивать брата).
Короче, вам пришлось научиться
Гоняться за тварью, носиться за дичью.
Когда вы шли добывать гуся, курицу и карася,
Это была опера, «Кармен», но не вся:
Там не было любви, одни тореадоры,
Их жертвы, убийцы, решетки, заборы...

Старый еврей был Мастер, он умер, взбираясь в гору,
Граждане, посочувствуйте бывшему слепому, бедному вору.
Михаил Афанасич Булгаков сказал про него с тоской:
«Он не заслужил света, он заслужил покой».