Трещали небеса. В припадке дождь колотился сорок дней, и грудой вымокших камней казался город. «Взятки гладки, чего там», - маялся дичок, растрепанный, упавший на бок под стук дождя и мелких яблок. Молился Колька-дурачок в привычной темени: проводку слизала сырость. Плыл сарай.
И сорок суток Николай, светлея ликом, строил лодку.
А сорок дней - не сорок вёсен. И если б мог, за сорок вёсел схватился бы один, и вдруг увидел: расступилось море - и сто креветочных историй на дне напишет пара рук...))
Смолила дурочка Агафья У лодки Колиной бока И засмолила дурака. Случайно. И, твердя «айлавью», Рыдала. Черная рука Вздымалась к небу, и Всевышний Поверил ей и черной вишней Ей бросил средство против тьмы. Она кусочек откусила, дала немного дурачку, И в нем взялась такая сила, Что ливень кончился, а мы, Упершись в лодку лбом и рогом, Любовью крепко занялись. И дурачок для нас стал богом, А дуру взял к себе он в высь.
Спаслись. Спасибо, светлый Коля.. Сидит счастливый голубок На появившейся секвойе. Как водоем наш неглубок. Кто в лодку не попал – плевать. Не жалко жителей саванн, Не жалко и тебя, Иван, Валивший женщин на кровать, Без всяких разных предисловий, И захлебнувшихся любовей Не жаль. Мне важно: мы - спаслись, Теперь несемся по равнине, Любить так здорово, колись, На Николаевой штанине, Непромокаемой штанине.. А дуру взял к себе он в высь.
Второй от Бога – Николай Погладил мамонтовый бивень: «Мы пережили этот ливень, Спасибо, лодка и сарай, Спасибо и тебе, жена За эти светлые моленья. А что утопленников тьма, То их вина, Его веленье. Бегите, мамонты, в края, Где будут новые приплоды, Где до конца иссохнут воды, Где с вами поселюсь и я С женой Агафьей - ясным светом, Я буду скульптором, поэтом А рядом – мамонтов семья. Агафья, прыгай с облаков, Мы на земле. Конец таков.
Гудели током провода...
Он не успел. И мог едва ли,
Когда ему не подсказали?
На сорок дней и опоздал.
И если б мог, за сорок вёсел
схватился бы один, и вдруг
увидел: расступилось море -
и сто креветочных историй
на дне напишет пара рук...))
Спасибо вам)
У лодки Колиной бока
И засмолила дурака.
Случайно. И, твердя «айлавью»,
Рыдала. Черная рука
Вздымалась к небу, и Всевышний
Поверил ей и черной вишней
Ей бросил средство против тьмы.
Она кусочек откусила,
дала немного дурачку,
И в нем взялась такая сила,
Что ливень кончился, а мы,
Упершись в лодку лбом и рогом,
Любовью крепко занялись.
И дурачок для нас стал богом,
А дуру взял к себе он в высь.
Спаслись. Спасибо, светлый Коля..
Сидит счастливый голубок
На появившейся секвойе.
Как водоем наш неглубок.
Кто в лодку не попал – плевать.
Не жалко жителей саванн,
Не жалко и тебя, Иван,
Валивший женщин на кровать,
Без всяких разных предисловий,
И захлебнувшихся любовей
Не жаль. Мне важно: мы - спаслись,
Теперь несемся по равнине,
Любить так здорово, колись,
На Николаевой штанине,
Непромокаемой штанине..
А дуру взял к себе он в высь.
Второй от Бога – Николай
Погладил мамонтовый бивень:
«Мы пережили этот ливень,
Спасибо, лодка и сарай,
Спасибо и тебе, жена
За эти светлые моленья.
А что утопленников тьма,
То их вина, Его веленье.
Бегите, мамонты, в края,
Где будут новые приплоды,
Где до конца иссохнут воды,
Где с вами поселюсь и я
С женой Агафьей - ясным светом,
Я буду скульптором, поэтом
А рядом – мамонтов семья.
Агафья, прыгай с облаков,
Мы на земле. Конец таков.
Спасибо тебе)