Опять смотрю в твои глаза - Печальны и грустны, ну что вы? Простите, будущие вдовы, Проходят громы и гроза. Из-под дивана смотрит кот, Готовый прыгнуть вам на ручки. Простите, сестры, дочки, внучки. До свадьбы горе заживет. А кто по-прежнему грустит И прекращать никак не хочет, Того пусть солнце расщекочет И рассмеёт веселый стих.
Опять смотрю я в чей-то нос, приоткрывая темный полог, простите, спутанных волос, поскольку - отоляринголог (поди, слыхали мой прононс?), а с виду - безнадежный щёголь. Всю жизнь пишу стихи про нос. С чего бы? С уваженьем, Гоголь.
А я смотрю куда-то вглубь, Туда, в печеночную область, За это получаю рупь, Про это сочиняю повесть. Мой пациент мертвецки пьян, Не реагирует на вопли. Его все манит океан, Его все время тянет к вобле. Его я вылечу путем Консервативного подхода. К мосту мы вместе подойдем, И я его закину в воду.
Копаюсь я в чужих мозгах, Залезть пытаюсь в чью-то душу, И вдруг удар мне прямо в пах! Не лезь, куда не просят, слушай… А я ж, ребята, незлобив, За что лишать меня наследства, Вот так вот, сходу, невзлюбив… Я просто любопытный с детства.
А я все вслушиваюсь в грудь Очередного пациента. Не может он вздохнуть, аж жуть, От страха лезу я на стенку. Мне говорят: «А Гиппократ?», Но мне не лечится сегодня, А пациент ужасно рад, Он скрылся от меня в Капотне.
Смотрел я пациенту в рот, Запихивая зонд в желудок. А пациента тупо рвёт, Загадил кабинет повсюду. Вот так нам нелегко, врачам, Работать за одну зарплату. Но Гиппократу обещал, Давая клятву Гиппократа.
Ты акулист, так в чей же глаз Смотрел ты долго и протяжно? Какой-то ихтиандр? Атас! Акула важная вальяжно Расселась в кресле, ждет очки, Пытается читать таблицу, А под конец тебя, почти Живого отвезут в больницу.
Лежу в больнице третьи сутки. без рук, без ног я, словно глист, тому виной сценарий жуткий, где я акулий окулист. Не думал я, что жизнь - малина, но, что вот так она остра?!.. О, где ты, где ты, Акулина, Моя родная медсестра?!!
И вот приходит Акулина, И что же видит? Боже мой! Ее единственный мужчина Лежит…ну как сказать…хромой. Болит ее душа живая, Она берет наперсток, нить, И за минуту пришивает Все то, что надобно пришить. И под влияньем Гиппократа, Вскочив с постели сгоряча, Кричит акулам он: «Ребята, Не потеряли вы врача!» А Акулина безнадежно С оттенком грусти на лице: Кричит: «Ты действуй осторожно!» И слезы каплют на пинцет.
Теперь наш доктор принимает Угрей и всяких там миног И очень чётко понимает, Что нет дороже рук и ног. Не говоря о том, что между - Чем мы особо дорожим… И в чём Акулькина надежда И слёзы счастья на зажим!
Но вот однажды крупный угорь Обвил себя вокруг него. Ах, был он черный, словно уголь, И сильный, словно божество. Он так сдавил врачебность шеи, Что еле доктор наш успел Акульке выдохнуть: «Скорее» И потому лишь уцелел. Акулька голову пришила Суровой ниткой навсегда, И ассистенткой стать решила, Хотя была уже седа.
С тех пор, как пришла ко врачу Акулина, Он стал ремонтировать хвост у павлина, И с той ювелирной работы устав, Себе повредил мозжечок и сустав. Причем тазобедренный, то есть основу. И вот Акулине пришлось восемь дней Павлина чинить, оперировать Вову… А я был неважного мненья о ней.
Всем спасибо.
приоткрывая темный полог,
простите, спутанных волос,
поскольку - отоляринголог
(поди, слыхали мой прононс?),
а с виду - безнадежный щёголь.
Всю жизнь пишу стихи про нос.
С чего бы?
С уваженьем, Гоголь.
Туда, в печеночную область,
За это получаю рупь,
Про это сочиняю повесть.
Мой пациент мертвецки пьян,
Не реагирует на вопли.
Его все манит океан,
Его все время тянет к вобле.
Его я вылечу путем
Консервативного подхода.
К мосту мы вместе подойдем,
И я его закину в воду.
Залезть пытаюсь в чью-то душу,
И вдруг удар мне прямо в пах!
Не лезь, куда не просят, слушай…
А я ж, ребята, незлобив,
За что лишать меня наследства,
Вот так вот, сходу, невзлюбив…
Я просто любопытный с детства.
Очередного пациента.
Не может он вздохнуть, аж жуть,
От страха лезу я на стенку.
Мне говорят: «А Гиппократ?»,
Но мне не лечится сегодня,
А пациент ужасно рад,
Он скрылся от меня в Капотне.
Запихивая зонд в желудок.
А пациента тупо рвёт,
Загадил кабинет повсюду.
Вот так нам нелегко, врачам,
Работать за одну зарплату.
Но Гиппократу обещал,
Давая клятву Гиппократа.
Опять смотрю я в чей-то глаз –
Мой взгляд внимателен и долог.
И веселюсь от счастья -
класс! -
Я окулист, а не проктолог!
Смотрел ты долго и протяжно?
Какой-то ихтиандр? Атас!
Акула важная вальяжно
Расселась в кресле, ждет очки,
Пытается читать таблицу,
А под конец тебя, почти
Живого отвезут в больницу.
без рук, без ног я, словно глист,
тому виной сценарий жуткий,
где я акулий окулист.
Не думал я, что жизнь - малина,
но, что вот так она остра?!..
О, где ты, где ты, Акулина,
Моя родная медсестра?!!
И что же видит? Боже мой!
Ее единственный мужчина
Лежит…ну как сказать…хромой.
Болит ее душа живая,
Она берет наперсток, нить,
И за минуту пришивает
Все то, что надобно пришить.
И под влияньем Гиппократа,
Вскочив с постели сгоряча,
Кричит акулам он: «Ребята,
Не потеряли вы врача!»
А Акулина безнадежно
С оттенком грусти на лице:
Кричит: «Ты действуй осторожно!»
И слезы каплют на пинцет.
Угрей и всяких там миног
И очень чётко понимает,
Что нет дороже рук и ног.
Не говоря о том, что между -
Чем мы особо дорожим…
И в чём Акулькина надежда
И слёзы счастья на зажим!
Обвил себя вокруг него.
Ах, был он черный, словно уголь,
И сильный, словно божество.
Он так сдавил врачебность шеи,
Что еле доктор наш успел
Акульке выдохнуть: «Скорее»
И потому лишь уцелел.
Акулька голову пришила
Суровой ниткой навсегда,
И ассистенткой стать решила,
Хотя была уже седа.
А крупный угорь - это чирей?
Его приплёл ты не сюда -
Угри мы сроду не лечили!
Он стал ремонтировать хвост у павлина,
И с той ювелирной работы устав,
Себе повредил мозжечок и сустав.
Причем тазобедренный, то есть основу.
И вот Акулине пришлось восемь дней
Павлина чинить, оперировать Вову…
А я был неважного мненья о ней.