Он старался не целовать Че Гевару на правом ее плече. Тот смотрел на него с презрением - слишком робок. Аргентинец Эрнесто, разбойник, министр, и просто Че Был всего лишь одной из пяти ее любимых татуировок. В изумрудной зелени глаз метался живой огонь, желтоватый и беспокойный, как тигр в клетке. Он любил ее двадцатитрехлетней, шальной, нагой, с безупречно упругим телом недавней легкоатлетки. И под утро, когда уставала натужно скрипеть кровать, и гаванское радио что-то чеканило про надои, он баюкал ее, инстинктивно пробуя прикрывать самозванца совсем уж не пролетарской своей ладонью. У нее было сердце. Как это водится у сердец, там хватало места другим. Очень многому свойственно умещаться В этом славном возрасте, в этом втором из детств, кроме страха, трезвости и мещанства... ...В исступлении ревности, в коме, в бессильном параличе он всегда был уверен, что эти, другие, целуют Че.
Спасибо за свободу и глубину сказанного!