Сижу и перечитываю стиш еще и еще раз.
В этом веке мы умрем
Меж свечой и папироской -так точно ты выразил, Юра, тысячу мыслей в одной фразе. Удивительно! Восхищаюсь!

Тонечка, я очень благодарен тебе за добрые слова)

Очень понравилось, Юр. Сиюминутное озарение, как будто. Знаешь, иногда сложные вещи постигаются не посредством гор исписанной бумаги и логики а вот так. Интуитивно и... точно) Ну, ты же понимаешь о чем я?

В янтаре - застывший жук -
андалузский? Андагорский?
Время встало. Я дрожу
дымом свечки/папироски.

Спасибо, Лен, за такую оценку и, конечно, за экс.)
Отвечу сказочно)))

Королевич Елисей
Разбивает желтый камень,
И могучими руками
Он жука - в подарок ей.

Я на свадьбе блюз играл,
Сливы ел и пил портвейн.
Я играю, как маляр.
Ну так я ж не Рубинштейн.)))

И еще один стих, на сей раз Б.А. Слуцкого

Еще не вечер.
Конечно, тени
людей, животных и растений
уже заметно удлиняются,
и звезды бледно теплят свечи,
но вечер только начинается:
еще не вечер.
Еще два-три часа, не менее,
покуда звезды ярче вспыхнут,
Покуда в полном онемении
кусты кошачьи спины выгнут,
и ночи чудо-мастерская включит беззвучные моторы,
и тишина пойдет такая,
что можно звезд услышать споры.
Покуда же у дня
не вечер,
и у меня
еще не вечер.

"В этом веке мы умрем
Меж свечой и папироской." (с)

Мы воскреснем в следующем веке,
Или позже парочкой веков.
На обложке – пепельница, свечка -
Это том намоленных стихов
Освещает рвение поэта,
Разжигает творческую дрожь.
Нет сильней и горячее света.
Не примерим нимба?
Ну и что ж…

«Тороплю эпоху: проходи…»

Тороплю эпоху: проходи,
Изменяйся или же сменяйся!
В легких санках мимо прокати
По своей зиме! В комок сжимайся
изо всех своих газет!
Раньше думал, что мне места нету
В этой долговечной, как планета,
эре!
Ей во мне отныне места нет.
Следующая, новая эпоха
Топчется у входа.
В ней мне точно так же будет плохо.

(Борис Слуцкий)

Fin de siecle
(отрывок)

Век скоро кончится, но раньше кончусь я.
Это, боюсь, не вопрос чутья.
Скорее - влиянье небытия

на бытие. Охотника, так сказать, на дичь -
будь то сердечная мышца или кирпич.
Мы слышим, как свищет бич,

пытаясь припомнить отчества тех, кто нас любил,
барахтаясь в скользких руках лепил.
Мир больше не тот, что был

прежде, когда в нем царили страх, абажур, фокстрот,
кушетка и комбинация, соль острот.
Кто думал, что их сотрет,

как резинкой с бумаги усилья карандаша,
время? Никто, ни одна душа.
Однако время, шурша,

сделало именно это. Поди его упрекни.
Теперь повсюду антенны, подростки, пни
вместо деревьев. Ни

в кафе не встретить сподвижника, раздавленного судьбой,
ни в баре уставшего пробовать возвыситься над собой
ангела в голубой

юбке и кофточке. Всюду полно людей,
стоящих то плотной толпой, то в виде очередей;
тиран уже не злодей,

но посредственность. Также автомобиль
больше не роскошь, но способ выбить пыль
из улицы, где костыль

инвалида, поди, навсегда умолк;
и ребенок считает, что серый волк
страшней, чем пехотный полк.

И как-то тянет все чаще прикладывать носовой
к органу зрения, занятому листвой,
принимая на свой

счет возникающий в ней пробел,
глаголы в прошедшем времени, букву "л",
арию, что пропел

голос кукушки. Теперь он звучит грубей,
чем тот же Каварадосси -- примерно как "хоть убей"
или "больше не пей" --

и рука выпускает пустой графин.
Однако в дверях не священник и не раввин,
но эра по кличке фин-

де-сьекль. Модно все черное: сорочка, чулки, белье.
Когда в результате вы все это с нее
стаскиваете, жилье

озаряется светом примерно в тридцать ватт,
но с уст вместо радостного "виват!"
срывается "виноват"...

(Иосиф Бродский)

Кратко и ёмко.

Мне очень приятно, Роксана)

Небольшое, но очень хорошее стихотворение, понравилось.

Большое спасибо, я очень рад)

Такое маленькое, ёмкое, ненакрашенное,
но храброе, барабанно-маршевое...

Чудесно, Юра)

Ищи, ищи неславного венка,
затем, что мы становимся любыми,
всё менее заносчивы пока
и потому всё более любимы.
/И.Б./

Спасибо, Лаура!)

Подумайте, что звали высшей мерой
Лет двадцать или двадцать пять подряд.
Добро? Любовь?
Нет. Свет рассвета серый
И звук расстрела.
Мы будем мерить выше этой высшей,
А мера будет лучше и верней.
А для зари, над городом нависшей,
Употребленье лучшее найдем.

(Б.С.)

более тысячи за три месяца
написал стихов жене Слуцкий,
шёл и шёл себе по лестнице,
не семки луцкал...

Да уж.

Небольшая синица была в руках,
небольшая была синица,
небольшая синяя птица.
Улетела, оставив меня в дураках.
Улетела, оставив меня одного
в изумленьи, печали и гневе,
не оставив мне ничего, ничего,
и теперь – с журавлями в небе.