Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Все комментарии:
Вот стих Андрея Кузьмина вспомнился:
Графоманское
Не научившись избегать проблем, Всё повторяю тоном фарисея: Уменье говорить - доступно всем. Желанье слышать – реже и ценнее. Бубенчиков в себе не заглуши, Шут, по ошибке призванный на царство. Желание писать – болезнь души. Умение писать – почти лекарство. Не знаю кто я. Хватит ярлыков! Да не судим пусть будет, кто не судит. Пишите все! Так много в мире слов! Пишите. От поэтов не убудет.
Трудно привыкнуть к мысли, что каждое утро триста профессионалов и тьмы графоманов (среди них - следующие триста профессионоалов) садятся к столу писать стихи т о л ь к о в о д н о й М о с к в е.
С одной стороны, беспокоиться нечего: стихи - будут! Не у тебя, так у соседа. С трехсот попыток московские поэты обязательно выполнят норму. (В запасе грозные тьмы графоманов.)
С другой стороны, московской зари, наколотой на шпили московских зданий, т а к м а л о! Как ее разделить на триста? (А надо оставить еще графоманам. Они все равно опишут, иные даже очень складно.)
Поэзия - не коллективна. Это - личное дело. Из десяти тысяч лягушек не сделаешь одного лосося. Из двадцати белых зайцев не слепишь одного белого слона. Вспомнишь эти пословицы и - пишешь, стараясь не думать, кто ты: белый слон или белый заяц.
Ты хочешь протиснуться так или сяк, Прорваться вперед,- не выйдет! Навстречу несется поэтов косяк, И в авангарде - лидер. Тебе не спастись и не увильнуть, Растопчут, воскликнут: victoria! И сгинет души твоей творческий путь В глубинах анналов истории.
Прими же в сторонку, поэтов косяк, Иначе закончим трагично. Талант графомана свалился в овраг И выглядел там неприлично. Теперь у него нет ни шанса, увы, Достигнуть таланта поэта. Сплошные повязки, и шрамы, и швы. А песенка? Песенка спета.
нууу.. вот я не талант, а ближе к графоманам)) а что прикажете делать, сударь? если пишется и пишется, хотьи нет удовлетворения от сделанного, и с талантами общаться жутко интересно и вдохновительно? что?
Люда, привет! Удовлетворение вот-вот наступит, чувствуя я). Кроме того, есть люди, которым нравится, как ты пишешь, и я к ним отношусь. Потому однозначно советую: писать. А кроме того, это писание часто уносит нас от не всегда простых будней в сказку.
Повредничаю малость, можно? Во второй строфе сбивается ритм, в частности, в третьей строке не хватает слога. По хорошему, её бы покрутить ещё. Впрочем, с ритмом нет проблем только в двух последних строфах, если копнуть глубже, в начале он, к сожалению, пляшет.
Лариса, тебе все можно, и вредничать тоже. И даже не малость. Ритмы сбиваются, в третьей строке не хватает слога. Но на то он и графоман, он подучится. Что касается автора Юрия Борисова, который видит все эти "недонехватки", то его устраивают в данном стихе все эти сбои и нехватки слога. Они как нельзя лучше отражают его мысли и эмоции в этом стихе. И даже он без них не согласен оставить этих стих! Ларис, спасибо тебе большое за неравнодушие!
Графоман, говори, не молчи! Наблюдая комету в ночи, Подбери к своей Музе ключи, Есть для творчества сотни причин. Рифмой жги, стих сожги свой в печи, Если критик тебя уличит, В том, что стих твой, как будто не чист. Всё равно, говори, не молчи. И сойдут на страницу лучи, И не будет причин для кручин. Первый стих – это новый почин. Графоман, говори, не молчи!!!
Графоман написал замечательный стих. Прочитал его дивный поэт. Долго бился в конвульсиях, после затих И шептал: «Не смогу больше, нет». Гений слов улетел услаждать слух богов, Потому что вершины достиг, В небесах сочинил он стихи про любовь И про зависть и ненависть стих. Графоман в это время ел фрукт и нугу И читал то что он сотворил, И твердил: «Никогда больше так не смогу» Графоман Никаноров Кирилл. Он в портные пошел, шил, как пел, как плясал, И однажды на дальней звезде Повстречался с поэтом, который писал, И, представьте, был голым везде.
На вершине Олимпа жил голый поэт - Там одежда совсем не нужна. Нет ценителей моды, стилистов там нет, И душа была обнажена. Музы танцем его побуждали на стих, Он внимал им и был вдохновлен. Не пленялся красою тел женских, нагих, Только рифмой он был увлечен. Но однажды взлетел на вершину Пегас, Как вы думали, кто был в седле??? И узнал Графомана Поэт - вот те раз! С балалайкой и навеселе, Графоман, не смущаясь ничьей наготы, Яркий, словно индийский раджа, Из седла на поэта взглянул с высоты, Произнес: – Полно дев ублажать. «Я навеки сюда поселиться пришел», Музы будут моими теперь! Если ты адекватный мужик, не осел, То тебя я не выпру за дверь. Будет стих мой греметь над вершиной горы, Твой – ручьём у подножия течь… Я теперь буду громче тебя говорить, Будет тише твой стих, твоя речь. Но ударил о камни копытом Пегас, В гневе встал на дыбы и заржал: - Мы своих не сдаём, нет иуд среди нас! Если ты вдруг, случайно, меня оседлал, То не значит – в поэзии ас!
Дорогой Графоман, здесь мораль такова: Коль однажды осветит успех, Не спеши над поэтами торжествовать, И с амбициями лезть к ним цех.
Графоманское
Не научившись избегать проблем,
Всё повторяю тоном фарисея:
Уменье говорить - доступно всем.
Желанье слышать – реже и ценнее.
Бубенчиков в себе не заглуши,
Шут, по ошибке призванный на царство.
Желание писать – болезнь души.
Умение писать – почти лекарство.
Не знаю кто я. Хватит ярлыков!
Да не судим пусть будет, кто не судит.
Пишите все! Так много в мире слов!
Пишите. От поэтов не убудет.
Трудно привыкнуть к мысли,
что каждое утро триста
профессионалов
и тьмы графоманов
(среди них -
следующие триста профессионоалов)
садятся к столу писать стихи
т о л ь к о в о д н о й М о с к в е.
С одной стороны, беспокоиться нечего:
стихи - будут!
Не у тебя, так у соседа.
С трехсот попыток
московские поэты
обязательно выполнят норму.
(В запасе грозные тьмы графоманов.)
С другой стороны, московской зари,
наколотой на шпили московских зданий,
т а к м а л о!
Как ее разделить на триста?
(А надо оставить еще графоманам.
Они все равно опишут,
иные даже очень складно.)
Поэзия - не коллективна.
Это - личное дело.
Из десяти тысяч лягушек
не сделаешь одного лосося.
Из двадцати белых зайцев
не слепишь одного белого слона.
Вспомнишь эти пословицы и - пишешь,
стараясь не думать, кто ты:
белый слон или белый заяц.
Прорваться вперед,- не выйдет!
Навстречу несется поэтов косяк,
И в авангарде - лидер.
Тебе не спастись и не увильнуть,
Растопчут, воскликнут: victoria!
И сгинет души твоей творческий путь
В глубинах анналов истории.
Иначе закончим трагично.
Талант графомана свалился в овраг
И выглядел там неприлично.
Теперь у него нет ни шанса, увы,
Достигнуть таланта поэта.
Сплошные повязки, и шрамы, и швы.
А песенка? Песенка спета.
а что прикажете делать, сударь?
если пишется и пишется, хотьи нет удовлетворения от сделанного, и с талантами общаться жутко интересно и вдохновительно?
что?
Удовлетворение вот-вот наступит, чувствуя я). Кроме того, есть люди, которым нравится, как ты пишешь, и я к ним отношусь. Потому однозначно советую: писать. А кроме того, это писание часто уносит нас от не всегда простых будней в сказку.
спасиб Юр))
на счёт сказки не скажу, но вот от Альцгеймера уносит - это факт))
буду звездофф))
пиши...
жду с нетерпением))
Что касается автора Юрия Борисова, который видит все эти "недонехватки", то его устраивают в данном стихе все эти сбои и нехватки слога. Они как нельзя лучше отражают его мысли и эмоции в этом стихе. И даже он без них не согласен оставить этих стих!
Ларис, спасибо тебе большое за неравнодушие!
Наблюдая комету в ночи,
Подбери к своей Музе ключи,
Есть для творчества сотни причин.
Рифмой жги, стих сожги свой в печи,
Если критик тебя уличит,
В том, что стих твой, как будто не чист.
Всё равно, говори, не молчи.
И сойдут на страницу лучи,
И не будет причин для кручин.
Первый стих – это новый почин.
Графоман, говори, не молчи!!!
Прочитал его дивный поэт.
Долго бился в конвульсиях, после затих
И шептал: «Не смогу больше, нет».
Гений слов улетел услаждать слух богов,
Потому что вершины достиг,
В небесах сочинил он стихи про любовь
И про зависть и ненависть стих.
Графоман в это время ел фрукт и нугу
И читал то что он сотворил,
И твердил: «Никогда больше так не смогу»
Графоман Никаноров Кирилл.
Он в портные пошел, шил, как пел, как плясал,
И однажды на дальней звезде
Повстречался с поэтом, который писал,
И, представьте, был голым везде.
Там одежда совсем не нужна.
Нет ценителей моды, стилистов там нет,
И душа была обнажена.
Музы танцем его побуждали на стих,
Он внимал им и был вдохновлен.
Не пленялся красою тел женских, нагих,
Только рифмой он был увлечен.
Но однажды взлетел на вершину Пегас,
Как вы думали, кто был в седле???
И узнал Графомана Поэт - вот те раз!
С балалайкой и навеселе,
Графоман, не смущаясь ничьей наготы,
Яркий, словно индийский раджа,
Из седла на поэта взглянул с высоты,
Произнес: – Полно дев ублажать.
«Я навеки сюда поселиться пришел»,
Музы будут моими теперь!
Если ты адекватный мужик, не осел,
То тебя я не выпру за дверь.
Будет стих мой греметь над вершиной горы,
Твой – ручьём у подножия течь…
Я теперь буду громче тебя говорить,
Будет тише твой стих, твоя речь.
Но ударил о камни копытом Пегас,
В гневе встал на дыбы и заржал:
- Мы своих не сдаём, нет иуд среди нас!
Если ты вдруг, случайно, меня оседлал,
То не значит – в поэзии ас!
Дорогой Графоман, здесь мораль такова:
Коль однажды осветит успех,
Не спеши над поэтами торжествовать,
И с амбициями лезть к ним цех.