Когда я вернулся с Балкан,
Меня торжественно встретил Тимка –
Разлегся, как бурлящий вулкан,
Как будто модель - для гламурного снимка.

Красавец! Пушист и упитан вполне,
Я глажу его по упругой спине,
И вдруг из мурчащей его красоты
Я слышу: «Борисов, а как там коты?»

Что сказать тебе, Тимочка, котов там навалом -
Погода благоприятствует любви.
Но они же обычные – не манулы или сервалы.
Кот стискивает зубы и твердит себе: «Живи!»

Они там такие худые – кожа да кости,
И все время за едой охотятся, как мини-ягуары,
А иные оккупируют рестораны
И сидят у столов, разложив на полу тощий хвостик.

Тонкая струнка большого терпенья кошачьего
Напряжена, как настроенная струна скрипки:
«Люди, дайте что-нибудь, что для вас бы не много значило –
Мяса кусочек или кусочек рыбки».

Взгляд глаза в глаза не всякий вынесет,
Вот и я каждый день угощал шницелем или рыбным филе.
А бывает, официант на улицу что-то вынесет
И накроет стол прямо на земле.

Вот так кто-то выживает, кто-то ходит больной и слепой,
А рядом Христос гуляет по водам,
И животные видят его и несутся к нему толпой.
Тим, а давай я тебя познакомлю с простым народом.

Ты узнаешь, что значит жить без завтрака, обеда, ужина,
Без ласк хозяев, без крыши над головой,
Любить с голодухи кошек, даже если это тебе не нужно,
И по горам носиться, пока живой.

Тимка изрядно откусил вареной куры,
Заел овощной кашкой, задумчиво прожевал:
«Юр, ты знаешь, по-моему, все кошки дуры,
Да и под звездным небом я еще не ночевал.

Что я в горах не видел? Доброго официанта?
Да и потом, признайся, как тебе без меня?
Кого будешь гладить, Борисов? Жалко котов Ядрана,
Но я тебя не брошу, говорю без вранья».

Но все же после этой беседы
Тимка изменился, он стал совсем другим -
Он мою дочку в нос целовал после обеда
И пел нам ежевечерне особый кошачий гимн.

Он перестал царапаться, после еды ложился на подоконник,
Делал вид, что спит, а сам смотрел на Юг и думал.
Тимочка - удивительно сообразительный котик,
Уж на что я умен, но он гораздо более умный.