Деревья собирались. Мокли ветки в завязанных узлах. Плыла поклажа точильщиков-жуков – струились реки по трещинам коры. У саквояжа с кочующими птицами – замочек сломался, невеликая потеря. В дупле зевала сонная тетеря. Тянулись ночи. Реже и короче мелькали дни. Пропархивали перья грядущих зимородков, то и дело.
И небо незаметно опустело: из города вчера ушли деревья.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Все комментарии:
Деревья уходили так печально, Как беженцев толпа. За их стволами Горел закат, небесный свод качался, Вороны нецензурными словами, Но весело кричали им: «До встречи…», Деревья шли. Ночные канделябры Над ними задувал осенний ветер. В холодных реках раздували жабры, Предчувствуя слой льда с жестокой лункой, Седые рыбы. Холодно и жадно Их чайка проницала ночью лунной. Деревья шли. Минуло пять епархий, С небес валился белый стих пушистый, И только зимородок не пропархивал, Он в Греции в норушке шебуршился И ждал, когда, вернувшийся обратно, Деревьям крикнет: «Братцы, как приятно!»
Как беженцев толпа. За их стволами
Горел закат, небесный свод качался,
Вороны нецензурными словами,
Но весело кричали им: «До встречи…»,
Деревья шли. Ночные канделябры
Над ними задувал осенний ветер.
В холодных реках раздували жабры,
Предчувствуя слой льда с жестокой лункой,
Седые рыбы. Холодно и жадно
Их чайка проницала ночью лунной.
Деревья шли. Минуло пять епархий,
С небес валился белый стих пушистый,
И только зимородок не пропархивал,
Он в Греции в норушке шебуршился
И ждал, когда, вернувшийся обратно,
Деревьям крикнет: «Братцы, как приятно!»