Там вдалеке мелькает что-то,
Не различимое почти,
Идёт игрушечная рота,
Пылит, ей весело в пути.
Она от взоров скрыта степью
Холмистой, буйной и живой,
Дневных небес великолепье
Не сочетается с войной.
Чуть показался над травою
Забавный лисий малахай --
Нырнул, довольный сам собою,
В седле раскосый Кумалай.
С десяток острых пик разбойных
Стал вверх расти на бугорке,
Но пёстрый вид шеренг нестройных
Ещё забавны вдалеке.
Но что за гул там, за холмами,
Глухой, недобрый перезвон?
Что там за пыль под облаками,
Зловещий, дальний, странный стон?
И вдруг посыпал с косогора
Скуластых конников прибой,
Неся хрипящий шум разора
И свист нагаек над собой.
Уже совсем он рядом, близко;
Стрелой выносится отряд,
Как ураган, галопом, низко,
На лошадях косматых в ряд.
Копыта вспарывают глухо
Покой ковыльный, сея жуть;
И различает явно ухо,
Как земляная стонет грудь.
Она, ведь, знает: не водицей,
А кровью, потом и смолой
Её напоят, не зарницей -
Пожаров заревом, золой.
А цепь холмов уже покрыла
Свирепых всадников волна,
И заслонила лик светила
Кипяще-пыльная стена.
Привольно-дикое, степное,
Без всякой жалости к врагу,
Дитя востока кочевое
Разит копьём на всём скаку.
И если жив ты -- неизвестно,
Как звать везение сейчас:
Просить пощады — неуместно,
Молить о смерти — в самый раз!
И, наконец, твоя погибель,
Твой адский бог, верховный жрец
Багром железным, как на дыбе,
Вздымает вверх, и всё — конец!