Мордехай, Хаим, где брат ваш Адам?
Убивший себя ядом
Адам Черняков
Плакал, валялся в ногах вурдалаков.
Он, польский сенатор,
«президент» Варшавского гетто,
Битый в кровь, сваленный на пол.
Что он просил? «Не отправьте в Треблинку
Деток-сирот».
Что он хотел? Через адовы муки
Спасти свой народ.
Он боролся с теми, кто требовал биться,
Верил, что можно терпеньем спастись,
Но когда упыри захотели каждые сутки шесть тыщ,
Вера ушла. И осталось одно – отравиться.

Мордехай, Адам, где брат ваш Хаим?
- А мы знаем?
Хаим Румковский, «король» гетто Лодзи,
Думал: все, что выгодно вурдалакам,
Останется жить,
И желтые звезды
Будут гореть в небесах и служить,
В том числе и ему, сочетавшему любящих браком,
Организовавшему в специальных бараках
Заводы и мастерские, выпускавшему деньги
«Румки» и «хаимки», ездившему в карете,
В которую камни бросали дети,
Создававшему школы, колледжи, больницы, аптеки.
Ему, которого Гиммлер, приехав, спросил дружелюбно:
«Как жизнь?», и он отвечал: «Нормально».
И говорил: «Люди! Только не бунт!
Иначе погибнете сей секунд, моментально!».
Но когда приказали нелюди
Отдать всех детей до десяти лет,
Здесь уже было не до карет.
Старый, измученный мыслями дед,
Он вышел и плача сказал:
«Отдайте мне своих детей!
Отдайте своих матерей и отцов.
Зато будут жить остальные.
Скрип зубов стоял по всей
Площади. Цвет небес был свинцов.
Люди стояли седые.
Он до конца управлять ими
Остался в своем «королевстве».
Как на него смотрели матери,
Когда с чертями он говорил по-немецки.
Да, мог спастись,
Но он не был трусом, и
С последней группой
Отправился в Аушвиц.
Там, от «своих» ли рук, от чужих,
Он погиб, и закончилась эта жизнь,
С которой не каждый справится.
Семь тысяч евреев из гетто в Лодзи
Все же остались жить,
И это больше, чем где-нибудь.
Но в путь…

Хаим, Адам,
Ваш брат Мордехай Анелевич рядом?
- Нет, далеко. Он застрелился с любимой и друзьями
На улице Милой во время восстанья
В Варшавском гетто.
У каждого свой конец света.
Он доставал оружие для бойцов,
Он убегал из гетто в Литву и Румынию,
Но возвращался в Варшаву убивать подлецов
Пистолетами, автоматами, гранатами, минами.
Он поднимал народ,
Чтобы все стало наоборот.
Стреляли юноши – цвет народа.
Женщины прятали пистолеты в чулки,
Три тысячи вырвались на свободу.
Как эти люди от нас далеки.
Они не надеялись на победу,
Они поднялись,
Чтоб не дрожали евреи от страха
Всю жизнь.
Чтобы они не стонали от ужаса,
Чтобы, набравшись отваги и мужества,
Били врага, брат.
Хедад!

Кто из троицы прав? Разве в души чужие пролезть нам?
Все же подумаем. Это бывает полезно.