Неделю бухал и бредил, дрался с призраками, ходил со тьмой на лице.
И мы, и соседи, что знали Тёму, не вмешивались, привыкли, и только в самом конце, когда уже стало страшно - скрутили его, отпоили чаем, отвели домой, уложили спать.
Тёма буянил, а мы кричали многоэтажно - откуда нам было знать чем всё закончится.
Утром его вынули из петли, уже холодного, навсегда притихшего, неживого.
Содрогнулись, но слёзы никто не лил - ни слова лишнего, ничего такого.
Двадцать лет всего, и не стало нашего Тёмки.
Словно сказал «все вон» и не дал никому войти в свою безвыходность, в заплутавшей души потёмки.