Высоко-высоко, в пастиле облаков,
голубые пастели.
Безмятежного неба лоснится брюшко.
Отродясь и доселе
наливается соком берёзовый ствол
и бутыль из-под кваса.
Эта свежая горечь от ёлочных смол
/ни чума, ни проказа/
забралась под язык и щекочет гортань,
поддаваясь азарту.
Цепко держит зюйд-вест кормовая бизань
уходящего марта.
Горизонт или бритва; закат или кровь;
старый клён или посох?
Хоть соломку стели, хоть перину готовь -
приземляешься носом
в прошлогоднюю прель, в зашифрованный клин
закавыки гусиной,
и в пальметту ветров, и барашки стремнин,
и весны гильотину,
что срывает башку, будь ты лыс иль кудряв,
и бинтует молитвой.
Шею чешет, гадая, в саванне жираф:
-Горизонт, или бритва...
В геометрии строк, как на гребне холмов,
неуютно и босо.
В кровь закатную вновь опускаешь перо.
Так перо или посох?