Этим вечером дом мой привычно пуст.
Тени мир завернут в темно-серый пергамент.
Я забыл твой запах, забыл твой вкус.
И уже не хочу прикоснуться губами
К фотографии в инстаграмме.
Статус тоже давно вне чувств.

В отлетевшей пробке - затвора звук.
Будет муза за крепость бурбона биться.
Старый кофр. Проверенный временем друг.
Это наш с ним блюз. Только я и Gibson.
Память быстро стирает лица.
И хватает затяжек двух.

В ми миноре себе невозможно лгать.
В одиночестве люди становятся чище.
После порции грусти придёт благодать.
Через блюз она тусклое сердце отыщет.
И поэтому пой, дружище,
Ведь тебе ли о том не знать?

******

В каком-то жёлтом городе, когда-то
Застыл твой профиль на фельдграу штор.
А за окном, запоминая дату,
Закатно-алым расходился двор.

Мгновения неслись в объятьях мимо.
И здесь, казалось, были мы одни.
На потолок из гипсовой лепнины
Янтарь бросали поздние огни.

Бордовый порто согревал стаканы
И расслаблял уставшие тела.
Но, по законам блюза, утром рано
Ты в серое оделась и ушла.

******

Половина.Глоток.Остается треть.
Ухмыльнись сигаретой в изгибе рта.
В непростое время придется петь,
Если Господом проведена черта.

За нее зайти нам придется всем.
Постарайся в пути не попасть в силки.
Дека тоже чувствует дрожь колен.
Не смотри в толпу-поверни колкИ.

Ты исчезнешь, как в джунглях Вьетконга полк.
Но твои слова- это вечная плеть.
И рубцуют душу и блюз, и фолк,
Потому что боль не даёт сгореть.

И пока болит, ты играть готов,
Из кричащих струн выбивая медь.
Не осталось рядом "детей цветов",
Для которых ты собирался петь.