Где рьяно светит Ра лимонной долькой в шестигранной башне, под ранний звон, примерно в VII утра, повешен и утоплен дважды был Хеопс на тонкой нитке.
В досфинксово-несносной пытке, медленно, изящно, медно плыл на дно.
И в том прозрачном страшном храме, где он скрашивал с подводными парами жизни терпкие минуты, вдруг увидал попутно, как к нему навстречу мучается друг!
То – был его бескровный брат: квадраторовный Рафинад.
Когда тот плыть уже не смог, всеокончательно измок, Хеопс бесследно потерял былую сладость бытия.
Безмерно скверно, одиноко. Но всё же верил в свет итога.
И вот он: раненый, невзрачный, чуть печальный, но не мрачный пирамидный фараон, что всё-равно от-чая-лся, и вздёрнуто, вращаемо, был выкинут в ведро.