Сегодня ты пахнешь особенно спелою дыней, Сегодня ты сок выделяешь, как будто камедь. А знаешь, на севере диком, по тающей льдине Арктический бродит медведь.
Он бурого цвета от северной нефти и газа, Он слабый и хворый от трафика Севморпути, И даже, бывает, поймав под водой водолаза, Не может его, словно грецкий орех, раскусить.
Последний тюлень проплывает уныло и вяло, И пара моржей напоследок танцует тангО, Последний привет от последнего в мире нарвала Последняя кайра несет высоко-высоко.
Теперь ты рыдаешь? Чего ж это я распинаюсь? Ну ладно, продолжу, хотя веселей - не суметь. Из драного чума выходит последний чуванец, Одними губами беззвучно крича: "Очуметь!"
Кончается льдина у бурого белого мишки, Конфетная фабрика больше не примет заказ. Уставились в высь буровые ажурные вышки, И Шишкин, кряхтя, утирает заплаканный глаз.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Все комментарии:
На озере Чад бесконечно жирафов броженье , Наверное, там и сейчас их побольше людей. А может быть, взять и возглавить мне экодвиженье- На Чад переправить (побривши!!!) родных медведЕй?
Наверное, глупая шутка получилась. Проблема-то в стихотворении вполне серьезная поднята.
Ты думаешь Земле пришла хана? И ты вполне уверен, что она живёт в хронологическом закате? А я смотрю на танцы голубей, и в судный день не верю, хоть убей, любуясь птичьей нежностью в кровати.
Ты думаешь Земле пришёл каюк? И ты вконец уверен, милый друг, что всё вокруг взлетит к едрене фене? А я иду сквозь белые стволы, и в черноту не верую, увы, пока меня ведут глаза оленьи.
Ты думаешь Земле пришёл трендец? Весь мир в утиль? Всесильный Наш Отец задумал поважней макетик новый? Ну, что ж... Бог дал, Бог взял, винить кого? Утри слезу большую рукавом и строй ковчег. Ты будешь моим Ноем.
А если всё останется, как встарь, мы зимней ночью встанем под фонарь, и будем согревать друг другу щёки... И будет ароматный падать снег на первый неотёсанный ковчег, где мы Армагеддон смогли прощёлкать.
Большая проблема словами поэта... Образно, не слащаво, я бы сказала - сурово, но довольно щадяще для впечатлительных читательских глаз. Вы с Шишкиным хорошие художники, Юрочка!) А я так любила "Мишек на Севере"... Неужели фабрика больше не будет их делать?
Спасибо, Лен, большое) Я думаю, что конфеты будут, например, под названием "Жил-был на севере" или для осовременивания "Мишка на сервере" - виртуальный шоколад с забытым вкусом.
Живут в зоопарке последние белые мишки. И Даррелла нет,и не тот, ох, не тот уж Дроздов... А Шишкин рисует живые сосновые шишки И плещущий дождь, и поющих на ветке дроздов.
Тает снег, пустеют парки, А в лагуне голубой Дремлет лев святого Марка, Бед не чуя над собой. Но лагуна зеленеет, Скоро кончен будет бал... Но не знал о том Танеев. Слава Богу, что не знал.
Скупее будь, мой друг, в желаньях, Не зря трубят везде врачи, Что тот на грани вымиранья, Кто потребляет сэндвичи. От сэндвичей колит, одышка, От сэндвичей немало бед. А в зоопарках бедным мишкам Суют их в клетку на обед.
Где пантеры мчатся вскачь, Слышен тихий горький всплачь, Слышен безнадёжный всклич: Где мой друг Иван Ильич?! Он пожертвовал собой, Он подвижник, он герой! И теперь, дурак медведь, Лишь попробуй вымереть!
Наверное, там и сейчас их побольше людей.
А может быть, взять и возглавить мне экодвиженье-
На Чад переправить (побривши!!!) родных медведЕй?
Наверное, глупая шутка получилась. Проблема-то в стихотворении вполне серьезная поднята.
Среди изящных черных леди
Теперь гуляют в том Чаду
Жирафобелыемедведи
И бегемотокакаду.
Вот и найден способ выведения новых видов живности взамен исчезающих, увы, нынешних.
И ты вполне уверен, что она
живёт в хронологическом закате?
А я смотрю на танцы голубей,
и в судный день не верю, хоть убей,
любуясь птичьей нежностью в кровати.
Ты думаешь Земле пришёл каюк?
И ты вконец уверен, милый друг,
что всё вокруг взлетит к едрене фене?
А я иду сквозь белые стволы,
и в черноту не верую, увы,
пока меня ведут глаза оленьи.
Ты думаешь Земле пришёл трендец?
Весь мир в утиль? Всесильный Наш Отец
задумал поважней макетик новый?
Ну, что ж... Бог дал, Бог взял, винить кого?
Утри слезу большую рукавом
и строй ковчег.
Ты будешь моим Ноем.
А если всё останется, как встарь,
мы зимней ночью встанем под фонарь,
и будем согревать друг другу щёки...
И будет ароматный падать снег
на первый неотёсанный ковчег,
где мы Армагеддон смогли прощёлкать.
Я бы забился в какие-нибудь кусты
И там пережидал бы эти кранты,
Пока на Н(н)овой Земле не вырастут цветы.
Если бы я думал, что Земле кирдык,
Я бы уехал в какой-нибудь Кувандык
И там носился, как бешеный бык,
Среди сурков, подозрительно голубых.
Если бы я думал, что Земле хана,
Я бы переехал в какие-нибудь времена,
В которые человек целует в хобот слона
И кормит акул с конца гарпуна.
Да если бы я думал, что пришёл финал,
Я бы стишки эти и не начинал -
Сварганил бы ковчег, по паре животных поймал,
И - к Арарату через Беломорканал.
Вы с Шишкиным хорошие художники, Юрочка!)
А я так любила "Мишек на Севере"... Неужели фабрика больше не будет их делать?
Я думаю, что конфеты будут, например, под названием "Жил-был на севере" или для осовременивания "Мишка на сервере" - виртуальный шоколад с забытым вкусом.
Спросил мужчину, еще в теле
И в полуновом котелке:
"А что грачи?" "Да улетели".
Дрожала кисть в его руке.
Он рисовал пейзаж весенний,
Но абсолютно без грачей.
Тату "Мутация растений"
Он сделал на моем плече.
Я размышлял о днях непрухи
И видел: пали в кислый пруд
Все пятачки, все винни-пухи,
И Робин Гуд, и Вери гуд.
Саврасов, далеко не молод,
Смотрел надломленным зрачком,
Как ловит, ловит энтомолог
Грачей, как бабочек, сачком.
Под чистым небом без грачей,
Их разогнали всех нещадно,
И стал пейзаж уже ничей.
А сам обиженный Саврасов
Не в силах птиц изобразить,
Холсты он выбросил и красок
Не может подобрать... Как быть?
И неуклюжий милый дронт,
Везет их в Царство асфоделей
Зоологический Харон.
Там капский лев давно пасется,
И с ним тайваньский леопард,
Зоологическое солнце
Для них устроило закат.
А следом, весь в трухе цветочной,
Другой шурует водоход,
Где ботанический паромщик
Свои гербарии везет.
А даль так призрачно-туманна,
Печально ухает сова.
Но, может, Дюрер с Левитаном
Успели все нарисовать.
И Даррелла нет,и не тот, ох, не тот уж Дроздов...
А Шишкин рисует живые сосновые шишки
И плещущий дождь, и поющих на ветке дроздов.
Уходят тигры и мартышки,
Лисицы жалобно сопят,
И бьются лебеди в одышке.
Но Шишкин бережно спасет
Остатки матушки-природы,
Закрасив напрочь химзавод,
Голубизной наполнив воды.
А в лагуне голубой
Дремлет лев святого Марка,
Бед не чуя над собой.
Но лагуна зеленеет,
Скоро кончен будет бал...
Но не знал о том Танеев.
Слава Богу, что не знал.
И мне поведал Жан-рыбак:
Открыли братья Баскервили
Особо редкий вид собак.
Самец мистической породы
Фосфоресцировал в ночи,
Терроризировал народы
И жадно лопал сэндвичи.
Но Конан Дойль без усилий
Его из кольта пристрелил,
И нет собаки Баскервилей,
И даже след ее простыл.
Души свербило серединку,
Но мне поведал Жан-рыбак,
Что приоткрыли братья Динго
Другой редчайший вид собак.
Не зря трубят везде врачи,
Что тот на грани вымиранья,
Кто потребляет сэндвичи.
От сэндвичей колит, одышка,
От сэндвичей немало бед.
А в зоопарках бедным мишкам
Суют их в клетку на обед.
Еременко Иван Ильич,
В его желудке стало жарко,
Как только скушал он сэндвич.
А мишке бурому уютно
И все на свете нипочем,
Хотя он слопал обоюдно
Ивана вместе с сэндвичом.
Директор бегал по вольерам,
Седого сторожа ища,
И вплачь рассказывал пантерам
Про смерть Ивана Ильича.
Слышен тихий горький всплачь,
Слышен безнадёжный всклич:
Где мой друг Иван Ильич?!
Он пожертвовал собой,
Он подвижник, он герой!
И теперь, дурак медведь,
Лишь попробуй вымереть!