_________________
На подступах дальних столицы
Уже заприметили их,
Король повелел им явиться,
И видеть хотел бы двоих.
Но хитростью, удалью смелой
И резвостью ног скакуна
Злокозненность дворни умелой
Пока была отведена.
Кружными объехав путями,
Добрались они, наконец,
Проехав лесами, лугами
С отарами тучных овец,
До мест, где дорогой знакомой
Недавно, чуть видной в пыли
Каретой, от самого дома,
Красавицу тайно везли.
Уже показалась и речка,
Где принц заворожено встал,
Уже стало видно местечко
С холмом, что ветряк увенчал.
Но что там за странность такая?
Унынье, повален забор,
Решётка на крыльях пустая,
Повсюду – бедлам и разор…
Подъехали. Дико и пусто…
Родителя кликала дочь;
Колодезный ворот без чувства
Поскрипывал: «Чем тут помочь!»
В селенье она побежала,
Вернулась, тиха и бледна,
В объятья упав, зарыдала,
Сиротства и горя полна.
Отец её мало-помалу
Стал в лютой тоске угасать.
Как жить, когда смысла не стало,
Без дочки, не ведавшей мать!
Он бросил работу, хозяйство,
Не отдал общине долги,
За это его разгильдяйство
Грозили ему батоги.
Рассудок его помутился,
С реки по неделе не шёл,
И вот его ангел спустился
И за руку тихо увёл…
Тут горю поможешь едва ли.
Несчастная мельника дочь
С возлюбленным долго стояли
Над холмиком… Близилась ночь.
_________________
В помпезных покоях дворцовых,
В столице и всех городах,
И в сёлах, на улицах, дома,
На дальних морских островах –
Кругом прославляли победу,
Хвалебные речи держа
Шестую, наверное, среду,
С восторгом, заздравно дрожа.
Но шло по дворцу и смущенье:
А где же наследник? Где принц?
Слеталось его дуновенье
К ушам короля, и все ниц
Сгибались, боясь шевелиться,
Так крут его нрав был слепой,
И всё же роптанье родиться
Сумело за рабской стеной.
Все ждали любимца младого,
Который здесь рос и мужал,
И каждый живучее слово
К молве от себя добавлял:
«Слыхали? Вдвоем с молодою!
Уж едет!» «Да нет! Не о том
Болтаешь! Она с чешуёю
И скользким холодным хвостом!»
«Да ну!» «Вот и ну тебе, слушай…»
«Да хватит! Я знаю, кого
Везёт он. За морем есть суша,
Там княжество. Дочка того,
Кто правит тем княжеством, вместе
С наследником нашим придёт…»
«А я говорю, что невесте
Пошел лишь двенадцатый год».
И слухи, как рыжие прусы
Росли и слипались горой,
Такие рождая турусы,
Что гномы смеялись порой.
Король же сыновним геройством
Был скован и разоружён,
Росло и росло беспокойство,
Что вовсе не так уж смешон
Рассказ о спасённой девице,
Что прятал в горах где-то змей,
Что как не пришлось бы мириться…
«Ну нет! Не позволю я ей
Мутить благородство породы
Плебейством своим! Нет и нет!
Такие заждались особы,
Что лучше искать и не след!
А эту – пускай себе держит
Наложницей в дальнем крыле,
И страсть свою глупую тешит
С простушкою в бедном белье.
А после, когда нарезвится,
На родину девку сошлем,
А если дерзнёт расплодится –
С приплодом безродным убьём».
Таким кровожадным мечтаньям
Король предавался не раз,
И подлость с поганым лобзаньем
Была его музой подчас.
И мыслей вельможная мерзость
Злодействам сплетала покров.
Не часто имел кто-то дерзость
Болото высоких родов
Сторонней струёй взбудоражить,
Влить дикий и девственный хмель
Не выходки ради и блажи,
А чтоб оживить эту прель.

Продолжение следует