Белизною на чёрном метель рисовала январь. Ветер путался в юбке, отчаянно рвал провода. Опоздавший автобус. Букет. Одинокий фонарь. "Ты, наверное, муза?" О боже. "Наверное, да." Протянув сигареты, с улыбкой сказал мне: "Кури!" Я тогда не курила, но как-то не вышло сказать. Ох, какие глаза! Не смотри, не смотри, не смотри! Но смотрела. Тонула… И незачем было спасать. Как-то сразу на "ты", но зато комплименты - в стихах. Посиделки с гитарой, квартирники, песни, друзья. Ты меня рисовал - на салфетках, тетрадных полях. Почему-то всегда выходила немного не я.
Ты был старше. Мудрее. А я - ничего за душой, Только вера в тебя, да влюблённый до одури взгляд. Но меня было мало… А мир твой - прекрасный, большой. Я тебя отпускала. Ведь музы обычно молчат. А потом, возвращаясь, целуя меня второпях, Ты дарил мне стихи, вроде даже всё так же любя. Я искала себя в чёрных строчках на белых листах, И всегда находила, но только чуть-чуть не себя.
Чёрно-бурая осень. На улице дождь моросил. Чемоданчик в прихожей. Записка. Ключи на столе. Я смотрела в окно. Под окном ожидало такси. Почему-то чужие глаза отражались в стекле. Каблуки по асфальту, холодные брызги и гром. Милый, муза сбежала. "Куда вам?" О боже. "Домой…" Уезжая в закат, перечёркнутый серым дождём, Я теряла тебя, становясь понемногу собой.
