И талант и честь на месте,
Отведенном им, сидят,
В газетенке местной вести
Обсуждают все подряд.
Наблюдают за богемой
Сквозь кустищи и толпу
И просматривают мемы,
Сплевывая под лопух.
В отдаленье нервно курят,
Отгоняясь от химер.
Обладатель их, от «дури»,
Сжег единственный шедевр.

Стою, смотрю на памятник и плачу.
Не просто тихо плачу, а реву!
О, сколько сотворил он для печати!
О, сколько мне полоть к нему траву!
А пьедестал – начищен и зеркален,
до зависти роскошен и без дат,
всё потому, что в маленькой Непале
ещё с небес не падала звезда.
Ещё крепки серебряные гвозди,
ещё прочны слепящие лучи,
когда вокруг срываются те звёзды,
для коих и срываться нет причин.
И в небесах иных неразбериха,
по ком летит метеоритный гвоздь?
А у подножья воет Цербериха,
вылизывая мраморную кость.

С неба звездочка упала
Прямо в мой бессмертный след.
Хороша страна Непала,
А Россия лучше всех.

Гениальность наших статуй,
И стихов, и голосов
Проверяет зверь усатый
Из заоблачных лесов.

Дикий зверь, обнюхав рифмы,
Изучив техничность строк,
Изрекает афоризмы,
Убеждает: "Ты не Блок.

Ты талантливей и выше,
Ты поэзии кристалл!"
И с восторгом лижет, лижет
Вавилонский пьедестал.

Дикий зверь без опасений
шёл к лизгольдеру земель.
"Ты, конечно, не Есенин,
и вообще не из Емель."

И звезду, сгребая лапой,
осторожно взял в клыки.
"Ты, конечно, не Гамзатов,
но, ведь, ас на языки."

Восхищая шкурным лоском,
зверь величественно лёг.
"Ты, конечно, не Тарковский,
но Пегас – и твой конёк!"

По загривку чешешь лихо,
и шутить не перестал.
"Ты совсем не Цербериха,
но храни мой пьедестал"

Юрий, это от лица Пушкина, что ли, написано?

А почему нервно-то воздвиг?

Привет, Марго!
Не думаю, что от лица Пушкина
Нервно, потому что, ЛГ, как любое творческое лицо, был подвержен сомнениям:biggrin: