Он частенько гулял по дорожкам безлюдного парка,
Но при этом ничуть не чурался прогулок и вне.
Беспризорные клумбы, скамейки и старая арка
Для неспешных гуляний пешком подходили вполне.
Забирался на крыши домов, что нахохлились возле,
И оттуда сигал на капоты проезжих машин,
И по собственным лужам скакал, как проказливый козлик,
Над промокшей до нитки вороной смеясь от души.

Только в общем и целом квартал в это время пустеет,
И ему одному становилось тоскливо порой.
Стал подумывать вслух, а не бросить ли эту затею.
И тогда по соседству завелся случайный второй.
Неказистый и мокрый на вид, но ни капли не млея,
Будто старец-раскольник, стоически ищущий скит,
Не боялся дождя и часами бродил по аллеям,
Под набрякшую шляпу упрятав седые виски.

И творящему сырость в момент становилось приятно,
Исчезала тоска, умерялась излишняя прыть.
Он по-прежнему шел, но скорее уже на попятный,
И старался на старца особенно сильно не лить.
Оставлял на укромных тропинках сухие полоски,
Чтобы те до невидимой цели уютно вели.
Стал случайный попутчик своим как-то сразу и в доску,
И небесный пришелец сдружился с посланцем земли.

Впрочем, дружба всегда и везде - двухконечная палка.
Как-то в сумерки вышел второй и уже не пришел.
Ну а первый в сердцах тарабанил в окно катафалка -
Мол, друзей оставлять в одиночестве нехорошо.
И стенал бесконечными струями парковый житель -
Громом с ясного неба свалилась на землю беда.
Человек от дождя отличается, как ни крутите,
И уж если кончается – это, увы, навсегда.