Когда Монте-Кристо как нечего делать,
Почти что шутя, перебил всех врагов,
Он вольно вздохнул и от нечего делать
Почти с головой погрузился в любовь.

Но даже в безоблачной бухте Амура
Он часто в ночи выходил на корму
И думал подолгу упорно и хмуро:
«Какого? Зачем? Отчего? Почему?»

Томился Эдмон без погонь и дуэлей,
Расчетливых планов не строя, увы,
Талантливей всяких голов доуэлей
Яйцо беспокойной его головы.

Ему не хватало рискованных действий,
Детишек, зарытых живьем во дворе,
Бес мести, имеющий опыт в злодействе,
Надежно засел в зазудевшем ребре.

Он вспомнил, как отроком мучался в школе,
Пыхтел, выводя Архимедов закон.
Учитель, похожий слегка на де Голля,
Его осмеял и назвал дураком.

Он вспомнил, как юношей в милом Марселе
Задумчиво шел, представляя интим,
И встречный клошар без особенной цели
Отнял у него юбилейный сантим.

Он вспомнил гарсона в одном ресторане,
Который его объегорил шаля,
Как после он брел, словно ежик в тумане,
Твердя «а ля гер, миль пардон, о-ля-ля».

Он вспомнил Ирен из соседнего дома,
Которая нежно призналась ему,
Но тело потом отдавала другому,
И ладно другому, но не одному!

Он вспомнил десятки подобных трагедий
И чуть не свихнулся от счастья с ума,
Предвидя, что жизнь явно тянет на десять,
А то и на двадцать романов Дюма.