Смотрите мудро и нейтрально На зло, творящееся в мире. Мешайте драму с пасторалью И растворяйте ром в кефире. Тиран любил цветы и деток, Его поймите всей душою – Хотел он так, а вышло эдак. Бывает. Горе небольшое. И было все не так жестоко, Как утверждают очевидцы, Всегда есть взгляд с другого бока, Где крови меньше будет литься, Где все спокойней и пристойней, Где жертвы сами виноваты, Где справедливее все войны И героичнее солдаты. Рассказам бабушки и мамы Вы полуслепо полуверьте И пасторали сыпьте в драмы, А полужизни – в полусмерти. Ломайте сердце на две части, Забудьте все, о чем читали, ПолуМолчалин-ПолуЧацкий, А если просто - Умолчалин. Взвода историков чеканят Шаги, подтягивая брюки, Глаза спасая за очками Для объективности науки. И мы глаза закроем тоже Официально и архивно, Какая дьявольщина все же – Смотреть на вещи объективно.
Смотрю я мудро и нейтрально, чуть отойдя от центра шока – орлы в костюмах театральных прут демонтировать решётку, мол, поистёрлась, истончала, не сможет, если что, сдержаться, когда начнётся всё сначала, как было с маслом до эрзаца. А отошла ещё подальше, смотря на тени дружелюбно, то не нашла ни капли фальши для силлогизма о верблюде. Орлы не так уж бутафорны, решётка выглядит блестяще, вокруг у всех такие формы, что хоть сейчас сигайте в ящик. В него всё входит и выходит, а смерть – причина для компота, знал каждый камень в огороде час траектории полёта. Я вдалеке от шока вижу, что он становится лишь точкой. Летит фанера над Парижем, шагрень становится короче, мельчают цели и расчёты, и короли выходят к пешкам. В грязи, как ночь, иссиня-чёрной стоят ребром орёл и решка.
Хотелось какой-нить экспик тиснуть, но нужные слова не нашлись, так что я уж так скажу, прямо в лоб: чудесное! Вот!
чуть отойдя от центра шока –
орлы в костюмах театральных
прут демонтировать решётку,
мол, поистёрлась, истончала,
не сможет, если что, сдержаться,
когда начнётся всё сначала,
как было с маслом до эрзаца.
А отошла ещё подальше,
смотря на тени дружелюбно,
то не нашла ни капли фальши
для силлогизма о верблюде.
Орлы не так уж бутафорны,
решётка выглядит блестяще,
вокруг у всех такие формы,
что хоть сейчас сигайте в ящик.
В него всё входит и выходит,
а смерть – причина для компота,
знал каждый камень в огороде
час траектории полёта.
Я вдалеке от шока вижу,
что он становится лишь точкой.
Летит фанера над Парижем,
шагрень становится короче,
мельчают цели и расчёты,
и короли выходят к пешкам.
В грязи, как ночь, иссиня-чёрной
стоят ребром орёл и решка.
Работает лопата.
Монетка встала на ребро
И не желает падать.
Уже во внешние края
Расчищена дорога.
Стоит монеточка моя,
Шатается немного.
А вот замёл и новый снег
Проезды и проходы.
Не валится монетка, нет,
Ей падать неохота.
Но мощно дунет ураган
Из города Бомбея.
Она падет к моим ногам
От хука в подреберье.
Решетка выпадет на снег,
Оркестр урежет Брамса.
И улетит орел навек
В зазвездное пространство.