Она стара, не за горами сто —
без помощи не встать и не одеться.
Сменился пёстрых дней калейдоскоп
на серое безрадостное действо,
где яркими остались только сны —
в них всё знакомо, просто и понятно.
Они так достоверны и ясны,
что силы нет выныривать обратно
в действительность, где каждый шаг с трудом,
где время стынет в стариковских венах,
а некогда гостеприимный дом —
и крепость, и тюрьма одновременно.
Она не помнит внуков имена,
кто приходил, что ела за обедом,
но услыхав, что дочь её больна,
кричит в немую трубку:
— Я приеду!