я вышагнул в полночь, в январскую пропасть,
сбежал от метаний и праздничных тщет,
скрипит под ногами заснеженный глобус,
сверкает поверхность ненужных вещей.

шагаю привольно, ширОко, бездумно
двором, меж пригорками мёрзлых машин,
"шух-шух" - догоняю звериный рисунок,
"прыг-прыг" - тень горбатая, заяц бежит.

движенье его, как - на счастье монета,
орёл или решка, замах: пулей ввысь;
стремительный он отрицает планету,
взмывает, висит и срывается вниз.

меня одолел воспарительный голод,
звеню как струна - миг и я невесом.
тропинки, сугробы,
покинутый город,
вращая планету летит колесом.

под нами - причудливый путь, млечным газом,
искрится, течёт, задевая его,
мы падаем вниз; зверь, оранжевым глазом
косИтся приветливо:
- ну же, - бегом!

вы скажете мне:
- так оно не бывает?
бывает, друзья, кошки драной тощей
зайчишка парит над застрявшим трамваем,
презрев очевидную зряшность вещей:
мороз, небосвод в ослепительной сыпи,
неубраннный свет от луны, как мышьяк
терзает кота - что на крыше, шерсть вздыбив,
орёт в тишину,
в ней,
мечтающий я,
жгу наледь оконную, мёрзнущим пальцем,
как в детстве вожу, замираю, - шалю;
рисую наивного, талого зайца,
смотрю на далёкий неяркий салют;
сквозь уши - антеннами,
фас узколобый
оправленный белой, морозной канвой
несёт склад январских вещей старый глобус,
толкаемый шустрой, зайчачьей ногой.