Вот на миг остановился и задумался.
Осознал. Потом скривился и ссутулился
И пошаркал потихоньку, словом харкая.
И доплёлся. Сел. Сижу, пишу с помарками.

Перечёркиваю нервно слово за слОвом.
Всё что прёт наружу, больно несуразное.
Нескрещаемое скрестишь - не открестишься.
И сидишь ночами молча, тихо бесишься.

Бес не дремлет, подливает масло смрадное,
Не оливковое льёт и не лампадное.
В жирных пятнах все листы и строчки плавают.
Слава Богу (хоть густы), да не кровавые!

Мало смысла в этих мрачных откровениях
О порочно-смачных и пустых мгновениях.
А о полных, тяжко смыслом переполненных -
Я упорно оставляю необмолвленным.

Что копаться вам в моих мечтах злокозненных,
Не усыпан путь ни дЕньгами, ни розами.
И не устлан этот путь коврами красными
(Слава Богу!) он не устлан и несчастными.

Ну подумаешь, зловещие фантазии!
Ведь не вещие они. И на проказника,
Не поднимется рука для наказания
(Слава Богу!). Обойдёмся без признания.

У Него уже вполне довольно признанных
И на чётки поэтически нанизанных.
Вот и пусть перебирают их причетники,
Пусть им чисто кости моют злые сплетники.

Я ж, на миг остановившись и задумавшись,
Покряхтев, потом скривившись и ссутулившись,
Осознал, что как дышу, стихами харкаю.
И с тех пор сижу, пишу. Да всё с помарками.