"Оглянуться не грех, грех — стоять, обернувшись назад, погружаясь в прошедшее снова, и снова, и снова" "Давай напишем песню о весне, Напишем звон капели, крики чаек, Влюблённых, что почти не замечают, Ни луж, ни... Эй, напишем обо мне!"(с)Мурр
По невидимой ниточке, по острию ножа — и не остановиться, не спрыгнуть — бежать, бежать — меж Харибдой и Сциллой восторженно-дерзкий путь преодолевала, лишь стоило мне уснуть, и, подобная Фрэзи — бегущая по волнам... Только в том-то и дело, что Фрэзи была одна в неуёмной, манящей, бушующей зге стихий. Ну а я замечтала тебя: ты творил стихи.
Пусть грядущее Пифии ведомо — Дельфы с ней — я была безрассудна, ты — дивно пригож и смел! И случилось: мгновенно по месту пришёлся пазл: это ты в мой непуганый мир с потолка упал, будто манна в бескормицу, будто в бессолье — соль... С этих пор я с твоими стихами сверяла всё! И готова была, никаких не жалея сил, за тобой — добираться до новых харибд и сцилл, самым верным — по пёсьи — хоть юнгой, хоть денщиком, за тобой, не считаясь ни с кем, потеряв покой, за тобою, лишь эту незримую связь ценя, отдавая все царства свои за — тебе — коня.
Но, чем больше радела, тем мельче крошился пазл, и однажды конь, занедужив, в пути упал. И, озябнув, зачахло солнце на небесах: ты совсем перестал, как прежде, стихи писать. И смолою стекала на плечи крутая мгла. В ней дышал змей раздора, озóрен, тысячеглав, изрыгая пророчества, прочные, будто факт, что никто здесь не мастер, но всяк из себя — профан. Вещный признак былого — скелеты лихих коней, в них волшебной поэзии-жизни ни капли нет. в них волшебной поэзии-искры растаял блеск, ни согреть, ни напиться — отныне ступайте без.
И застыла незримо выжженная печать, и на голос зовущий нет голоса — отвечать. Ни водою, ни посуху, ни под землёй, ни над — не сойтись: все пути запечатаны, все — не нам.
Ни тебя, ни коня, ни пол-царства — пустым-пуста. И от жажды черствея, бреду — за верстой верста. И в тяжёлом забвении скорбных ночных минут меж Харибдой и Сциллой в удушливом сне тону — погружаюсь в пучину, не закрывая глаз, ни о чём не прося, не надеясь, чтоб кто-то спас, каменею, приемля причастность глухим низам: то Харибда, то Сцилла глядят сквозь мои глаза... ...И с трудом просыпаюсь из мертвенно-чуждых тел: не прижиться мне-пламенной в каменной тесноте.
...А сегодня в пустыню улыбчивый май пришёл... Я прошу тебя, сказка, окончимся хорошо! Размурлыкай мне душу, растéпли-заговори! Ты ведь знаешь, что сциллы ничуть не нежней харибд...
