Октябрьским полднем - словно бы окликнули, Так журавли на юг свой крик несут. Я оглянулся: ветер мëл листву, На встречных лицах виден был испуг От слышанного сверху. Поликлиника
Стояла на пути не для лечения, Не для живых, наивных простаков, Глазницы окон зрели пустотой, Пружина проскрипела: - Эй, постой, Зайди, и ошарашу вусмерть чем-нибудь! меня несло в распахнутые двери, - стоял охранник с биркой Алигьери, он прошептал чуть слышно: - Марш на круг, - первоначальный коридор, что труп,
Смердел, но приходилось дальше следовать, И, в силу адских следствий и причин, Туда-сюда бродили не врачи, Но тени их, тут некого лечить. На лошади сидела дева бледная,
С ребёнком от скитаний обессиленным. Младенец был прижат к груди, одет В седую паутину. Не отпет - Ни он, Ни мать, куда их было деть? На круг второй - нет хода волей Миноса.
Смерть находилась рядом, возле, около, По кругу вверх и вниз до девяти Больничных этажей. Куда пойти? Навстречу нам под траурный мотив Подземных труб плыл облик гинеколога:
Он воплощал убийственное, мерзкое, И в то же время - кроток, молод, мил, Объятый чёрным пламенем, дымил, За ним младенцы, - ну-ка отними?! Рискни, попробуй! Адский свод разверзнулся...
Раздался звон и ангельское пение. Я - за порог, пружина дверью “хлоп”, И ТотКтоЕсть торжественно, тепло Шепнул, как в детстве мать: - Тебя влекло, Ко мне всегда, иди, живи - до времени.
Смерть отступила, стоит ли тревожиться? А мне тревожно - слышу журавлей, И вижу над квадратами полей, В неистовой, сочащейся заре, Костями громыхающую конницу.
Сильнейшая энергетика, вычурные в
своей трагичности образы,
оставляющие ощущение ужаса.
Одно из самых сильных в туре!
Спасибо, очень рад тебе
Удачи в третьем туре!