Из ненайденной "Японской тетради"
Кимико ты моя; Кимико!...
Кимико ты моя, Кимико,
Как живут твои папа и мама?
Я хочу по горе Фудзияма
Вместе с вами бродить босиком.
Ты робка, как сикокуский спрут
И трепещешь отцовского гнева.
Я слегка забираю налево,
Но опять выпрямляешь маршрут
Я касаюсь изящной спины,
( Мать, увы, стопроцентно ослепла)
Повествую бесстыдные сны
(Папа слышит не великолепно)
Ты не бойся своих стариков,
Пусть знакомятся с нашим секретом,
Ну и что? Что за бедствие в этом,
Кимико ты моя, Кимико?
А представь, далеко-далеко,
Где меня ожидает деревня,
Приласкает без всяких препон
Уникальная Домна Андревна.
А какое у нас молоко
И стогов вавилонских пространство!
И летит в состояние транса
Дорогая моя Кимико.
***
Сакура замерзла
И обледенела.
Я увидел чудо,
Все внутри запело.
Шел в Иокогаму
С острова Сикоку
Встал да вмерз ногами
В белую дорогу.
Больше не спешу я,
Долгий путь проделав.
Как в жену чужую,
Всматриваюсь в древо.
Светятся кристаллы
На цветках нежнейших,
Сакура казалась
Лучшей в мире гейшей.
Не грозит разлука,
Вместе умираем -
Сакура подруга
С другом самураем.
Опубликовано: 29/05/25, 19:23 | Последнее редактирование: Юрий_Борисов 29/05/25, 19:26
| Просмотров: 84 | Комментариев: 2
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ] |
Гейша волосы льёт волной.
Пей со мною, паршивка Нацуко.
Пей со мной.
Пой о чём-нибудь, птичка не райская,
И снова пей!
Ты подстилка моя самурайская –
Куда ж глупей?
Падок я на утехи плотские,
Как дикобраз.
Но с такой вот змеёй киотскою
Лишь в первый раз.
Чем больнее, тем звонче
В судьбе моей.
Я с тобою закончил –
Синдзимаэ́!
Может каждая сука
С ума свести.
Дорогая… Нацуко…
Прости… Прости...
し ん じ ま え(синдзимаэ́) – иди к чёрту/японский
моку́гио дзен- барабан для медитации (деревянная рыба)
Не желаю, не живу, не прячу,
Путь идет к известному концу.
Улетела птицею удача,
Сеть морщин рассыпав по лицу.
Мне теперь победа не в победу,
Смертный бой теперь не в смертный бой.
Мне все чаще хочется беседу
Повести, любимая, с тобой.
Не валить под сакуру как раньше,
Оставляя в полном неглиже,
А твердить занудно, как шарманщик,
Что-то о бессмертье и душе.
Руки слабы стали и обвисли,
Сколько ими я повоевал.
Что ж теперь под горестные мысли
Вы все чаще тянетесь по швам?
Кой-какие сделал сбереженья,
Но недавно в поле разбросал.
Человек не может без движенья,
Пусть же сын добро награбит сам.
Говорю, крамолы не бояся:
Из всего, что я нашел в пути,
Только пару хокку Кобаяси,
Собственно, и стоило найти.