И в столице, и в городе N-ске
Время-падальщик душу когтит.
Апокалипсис – шахматный эндшпиль,
Пробирает до самой кости.

Воротник поднимая повыше,
Чтобы шум не дошёл до ушей,
Бултыхай недозрелые вирши,
Бурой пеной снимая клише.

Прислонись к леденящей и плоской
Грязноватой границе стекла.
Солнце цвета угасшего воска
Обессилев, сгорает дотла.

Кто там явится рядом догадой,
На поимку поэтов остёр,
Что как прежде, сколь духом ни падай,
Под котлом полыхает костёр,

И хотя есть резон удушиться
На заоблачной мёртвой петле,
Разливается ложкой ушица,
Рифма к рифме, чего-то нетле...

Остановке трамвая конечной
Не вполне резонирует слог.
Но притронуться к истине вечной,
Словно холод стекла быстротечной,
В этой жизни ты всё-таки смог.