...А когда ты уснул, улыбаясь прошедшему дню, опьянев от гранатовой крови и духов озёрных, на тарелке с чанах муравей пилигримил по дну, пробираясь сквозь соль, кувыркая творожные зёрна. -Бедный, глупенький, что же ты ищешь, увязнув в добре? Неужели надеешься - сыр в серединке вкуснее? Еле слышно смеюсь, сознавая каков чуткий бред - говорить с шестируким воришкой о душеспасении. Баю-баю - колышется персик в компотном кругу. -Муравьишка, дружок, потанцуй на ветчинной нарезке! Расправляю простынную гофру и птиц стерегу, что летят из фантазий твоих в синеву занавески.
заполуночно бодрствующий одинокий мураш, косноного танцующий видимость благополучий, сверхполезный, бескрыло-бесполый, общественный раж как божественный дар, суть и смысл бытия сознающий, ищет сумбуравейник родной на планете пропаж, не вникая в купаж человеческих судеб колючих, раскардаж на тарелке воспримет как чудный коллаж
Мне кажется, он был не одиноким, а пьяным вояжёром во дворе, куда его носили ночью ноги не знал никто ни в Кот-д’Ивуаре, ни в междугорье ветреной Шайлоды, ни там, где я, забыв солёный сыр, губами обнимала шею лорда, зажав его в ошейник из росы. Ни запах человеческого счастья, ни кисло-сольный плен молочных пен привлёк его, а - падь медовой сласти и персиков надкусанных напев)
Муравей забыл крылатость предков. Странно названый как "он", а не "оно", В детской сказке унесённый ветром До заката прибыл в муравьюшник, но Мифом о летающей лягушке Сердце муравьюное поражено. Беспокойства тайные ловушки Смуравейно тянут бег за край в окно К нелетающей тарелки сыру, В чемодан, и над дороги полотном В человейник, выросший над миром Дымным коконом, засвеченным в кино. --- Самые наивхеллуиновые!!, ,
И снилось муравью - в Калиманта́не по лесу дождевому, натощак он полз в помятой розовой панаме, а ниже - ни сандалий, ни плаща. Виляя в травах между ног слоновьих и между лапок дымчатых цивет, он тормозил себя на матном слове и со стыда менял мураший цвет. Всё виделось прозрачным и двояким, не то, что, там где мама родила, трясли кусты бесстыжие даяки и человечьи делали дела. Зачем ему всё это нынче снится? Не знал бродяжка, шёл себе и шёл, гигантские летучие лисицы косились, но не съели - хорошо! Зато чуть не сожрал чудной непентес, у муравьишки дух спустился до... Растение, похожее на пенис, на вкус - вполне обычный валидол. И так бы век пролазил без подружки здесь, на Борне́о, и без них лафа. Но чёртова летучая лягушка однажды ночью квакнула "ква-ква", и больше ни о чём не думал бедный, искал её - со спинкой золотой... Проснулся муравей - голодный, бледный, и брызнул муравьиной кислотой)
На кораблике – кленовом листочке, в роли паруса – листочек берёзы, плыл малютка-муравей в одиночку через грозы, по туманам белёсым. Часто было муравью очень страшно. Так, что к телу прилипала рубаха... Но сменив рубаху плыл он отважно через море своих собственных страхов. И качали муравья злые волны – черно – белая, обычная качка... Плыл и плыл моряк под парусом полным через море неудач-неудачек. Вдалеке маячит берега лента, и снежинки-чайки пО-небу кружат. Всё когда-нибудь кончается чем-то... Плыл малютка-муравей через лужу.
От гранатовой капли устал муравей, От творожного зернышка он чуть не лопнул, Стрекозу с удовольствием дернув за локон. Он закрыл свои глазки, сместился левей. Стрекоза, наплясавшись на сочном лугу, Приходила под вечер в избушку соседа. Он сначала кричал: «Уходи-ка отседа», А потом стал пускать и давал творогу. Он любил спать у стенки и птиц выпускать На поверхность обоев из снов чудотворных. Стрекоза сторожила - его, и кровать, И волшебный размах этих крыльев задорных.
Задорный Крылов и представить не мог бы - суть басни покинула прежние догмы. Блудница, что летом порхала по пляжам - сумела работать, не выспавшись даже. Того ж, кто взапой предлагал поплясать ей, пометили титулом - лучший писатель. Давно не бродил муравей по бурьянам, забыл хаббл-баббл и кралей Piano, и прочие все развлечения отсеял. Он в книгах искал: и покой, и спасение. Робел от меню энглифической формы и прелостей душных липидного корма. Лишь ночью, в дремоте мог вдоволь резвиться, и путаться шпорами в женских ресницах. Ум - вдвое сильнее, чем сила от плеч, ведь, не скажешь умнее, чем Ванька Андреич) L.
А когда я прилёг, положив под язык валидол, Долго слышалась брань (ты в запале утихла не сразу). И в бреду мне приснилось, как будто бы я богомол, Доведённый тобой до последнего в жизни экстаза. Я смотрел на тебя и молил о спасеньи души - Так бывает всегда на краю неизбежной кончины. Но разложен диван и твои боевые ножи... Я недолго плясал на тарелке с нарезкой ветчинной.
По розово-красной ветчинной нарезке ты двигался слишком азартно и резко: царапались лапки, работали жвалы, от усиков шла информация к жалу. Чего только с брюшком не делает голод, неважно, кто вор - муравей, богомол ли, но если готов к неизбежной кончине, то спирт муравьиный глотни по причине убийственной правды - красивой иголки. Как знать? Что творится в башке богомолки))) L.
...А когда ты проснулся под сердца влюблённого стук (я заснуть не смогла при твоём оглушительном храпе), кардиналил по стенам в своей паутине паук, даже можно сказать, что паук этот там римскопапил...
Находчиво, Серёжа, какие высокие неологизмы!) Спасибо за экспромт)
Напрасно д'артаньянил толкунец, спасая ежемуху от печали, паук распатриаршил ей крестец, а сложный глаз умял ещё в начале. L. / No, I'm kidding! Как готка!)/ *** А храп его для раковин ушных - нежней ноктюрна Шерри и Ловланда, изящнее струящей тишины, искомой безмятежности - лаванда) L.
Пикантны отзывы твои, Руслан) Вроде бы и предсказывала, а бабах! - и не предсказала)))
Рада видеть, привет! В неутомимом предвкушении твоих стихо-бонмо с порта-меж, желаю волшебства тебе и остальным бонмотистам, т. е. хотела сказать - мушкетёрам)))
С тёплыми пожеланиями,
Взаимно)
ps: ...и за анонс шелухи благодарю, конечно))
косноного танцующий видимость благополучий,
сверхполезный, бескрыло-бесполый, общественный раж
как божественный дар, суть и смысл бытия сознающий,
ищет сумбуравейник родной на планете пропаж,
не вникая в купаж человеческих судеб колючих,
раскардаж на тарелке воспримет как чудный коллаж
Самые наивоктябрьлучшие!
а пьяным вояжёром во дворе,
куда его носили ночью ноги
не знал никто ни в Кот-д’Ивуаре,
ни в междугорье ветреной Шайлоды,
ни там, где я, забыв солёный сыр,
губами обнимала шею лорда,
зажав его в ошейник из росы.
Ни запах человеческого счастья,
ни кисло-сольный плен молочных пен
привлёк его, а - падь медовой сласти
и персиков надкусанных напев)
Спасибо, Бо!)
Странно названый как "он", а не "оно",
В детской сказке унесённый ветром
До заката прибыл в муравьюшник, но
Мифом о летающей лягушке
Сердце муравьюное поражено.
Беспокойства тайные ловушки
Смуравейно тянут бег за край в окно
К нелетающей тарелки сыру,
В чемодан, и над дороги полотном
В человейник, выросший над миром
Дымным коконом, засвеченным в кино.
---
Самые наивхеллуиновые!!, ,
по лесу дождевому, натощак
он полз в помятой розовой панаме,
а ниже - ни сандалий, ни плаща.
Виляя в травах между ног слоновьих
и между лапок дымчатых цивет,
он тормозил себя на матном слове
и со стыда менял мураший цвет.
Всё виделось прозрачным и двояким,
не то, что, там где мама родила,
трясли кусты бесстыжие даяки
и человечьи делали дела.
Зачем ему всё это нынче снится?
Не знал бродяжка, шёл себе и шёл,
гигантские летучие лисицы
косились, но не съели - хорошо!
Зато чуть не сожрал чудной непентес,
у муравьишки дух спустился до...
Растение, похожее на пенис,
на вкус - вполне обычный валидол.
И так бы век пролазил без подружки
здесь, на Борне́о, и без них лафа.
Но чёртова летучая лягушка
однажды ночью квакнула "ква-ква",
и больше ни о чём не думал бедный,
искал её - со спинкой золотой...
Проснулся муравей - голодный, бледный,
и брызнул муравьиной кислотой)
Спасибо, Бо)
На кораблике – кленовом листочке,
в роли паруса – листочек берёзы,
плыл малютка-муравей в одиночку
через грозы, по туманам белёсым.
Часто было муравью очень страшно.
Так, что к телу прилипала рубаха...
Но сменив рубаху плыл он отважно
через море своих собственных страхов.
И качали муравья злые волны –
черно – белая, обычная качка...
Плыл и плыл моряк под парусом полным
через море неудач-неудачек.
Вдалеке маячит берега лента,
и снежинки-чайки пО-небу кружат.
Всё когда-нибудь кончается чем-то...
Плыл малютка-муравей через лужу.
Замечательная детская лирика!)
Спасибоньки Вам, очень рада)
И всё таки...
Ваш муравей в разы целомудреннее моего, поверьте мне на слово!))
С теплом,
Григорий
Спасибо тебе!
От творожного зернышка он чуть не лопнул,
Стрекозу с удовольствием дернув за локон.
Он закрыл свои глазки, сместился левей.
Стрекоза, наплясавшись на сочном лугу,
Приходила под вечер в избушку соседа.
Он сначала кричал: «Уходи-ка отседа»,
А потом стал пускать и давал творогу.
Он любил спать у стенки и птиц выпускать
На поверхность обоев из снов чудотворных.
Стрекоза сторожила - его, и кровать,
И волшебный размах этих крыльев задорных.
суть басни покинула прежние догмы.
Блудница, что летом порхала по пляжам -
сумела работать, не выспавшись даже.
Того ж, кто взапой предлагал поплясать ей,
пометили титулом - лучший писатель.
Давно не бродил муравей по бурьянам,
забыл хаббл-баббл и кралей Piano,
и прочие все развлечения отсеял.
Он в книгах искал: и покой, и спасение.
Робел от меню энглифической формы
и прелостей душных липидного корма.
Лишь ночью, в дремоте мог вдоволь резвиться,
и путаться шпорами в женских ресницах.
Ум - вдвое сильнее, чем сила от плеч, ведь,
не скажешь умнее, чем Ванька Андреич)
L.
А когда я прилёг, положив под язык валидол,
Долго слышалась брань (ты в запале утихла не сразу).
И в бреду мне приснилось, как будто бы я богомол,
Доведённый тобой до последнего в жизни экстаза.
Я смотрел на тебя и молил о спасеньи души -
Так бывает всегда на краю неизбежной кончины.
Но разложен диван и твои боевые ножи...
Я недолго плясал на тарелке с нарезкой ветчинной.
ты двигался слишком азартно и резко:
царапались лапки, работали жвалы,
от усиков шла информация к жалу.
Чего только с брюшком не делает голод,
неважно, кто вор - муравей, богомол ли,
но если готов к неизбежной кончине,
то спирт муравьиный глотни по причине
убийственной правды - красивой иголки.
Как знать? Что творится в башке богомолки)))
L.
(я заснуть не смогла при твоём оглушительном храпе),
кардиналил по стенам в своей паутине паук,
даже можно сказать, что паук этот там римскопапил...
Спасибо за экспромт)
Напрасно д'артаньянил толкунец,
спасая ежемуху от печали,
паук распатриаршил ей крестец,
а сложный глаз умял ещё в начале.
L.
/ No, I'm kidding! Как готка!)/
***
А храп его для раковин ушных -
нежней ноктюрна Шерри и Ловланда,
изящнее струящей тишины,
искомой безмятежности - лаванда)
L.
Вроде бы и предсказывала, а бабах! - и не предсказала)))
Рада видеть, привет!
В неутомимом предвкушении твоих стихо-бонмо с порта-меж, желаю волшебства тебе и остальным бонмотистам, т. е. хотела сказать - мушкетёрам)))