III МПК, 4-ое состязание, Любовная лирика, внеконкурсное
Слишком медленно тянется время, соня, белошвейки-метели ушли в загул, переливы тающей снежной соли в ореолах дна городских лагун. Голубой водой истекает небо, не размазав чёрных колец сурьмы, через три недели с букетом вербы кто-то робко встанет у стен тюрьмы. Вдоль статичных метров электролиний скарабеев плотный железный ряд. К божествам ксенона китайских лилий в полумраке тянет невольно взгляд. Нарастает кашель в утробе лифта, и хрустальный шёпот уносит вниз, на перилах лоджии дрогнул снифтер: -Здравствуй, Вакхос, Бахус и Дионис. И танцуя в шкуре ажурной лисьей, проливая бренди с этаж-не-бель, стану тёпло-весенне-влюблённо-чистой, как когда-то невинной пришла к тебе. Распуская петли, обвязки, банты, расплавляя кованый крест нутра, я вошла в твою голову нужной картой, а в свою запустила гулять ветра. Слишком быстро меняется время, соня, накопилось янтарной смолы вверху. На восточном окне этажа седьмого расцветает пряный, густой тархун. По утру сверкает язык из ножен, задевая души пустых менад ... Спи, безумный, ты мне ничего не должен. Ни в каких мирах.
Просто удивительно, насколько полярные ассоциации от прочтения возникают у разных людей, которые высказались мне здесь и не здесь. Сплошной всутычь!)))
Слишком долго тянется время, соня, Не пора ли тебе просыпаться, вставать. Хочешь, вместе еще полежим и постонем, Так что встанет у нас вертикально кровать. Бедный Бахов. Симфоний и песенок автор, Никогда не изведав моей любви, Ты и русский забыл. Все твердишь: «After, after», А менады по-птичьи трещат: «Селяви». Прогоняю менад. Я сама есть менада И вакханка по-гречески. Сам Дионис Говорил, что ему кроме Ли не надо Никаких иных виноградных девиц. Бахов был всю жизнь погружен в музЫку Он в любви не ах, на рояле – блеск. Покорил талантом он всю Коста-Рику, Для чего на сцену театра влез. Браво, Бахов! Но Ли! Что там все полонезы, Если рядом она, весела и нежна. А откуда куда полетели диезы, Знает только одна молодая мена…
Что тебе сказать, любимый барин? Даже если Бахов оживёт, кое-кто мне ближе и желанней музыкальных прихотей его. Кто-то так в гостинице сбабахал на гитаре Ли древнейший гимн, что швейцар заохал и заахал, съев ревниво плошку кураги. И никто не спал в апартаментах слева, справа, снизу... и вверху, даже повар на мансарде летней - пот от звуков истины смахнул. Утром Ли котёнка накормила завтраком со шведского стола. Повар аплодировал: "Как мило! Как же много ты ему дала!" Он не мог поверить, бедолага, что февраль владеет октябрём. И рычал стаккато: "Где бумага с энтимемой: Ева и Ерём??? В номере ходить в мужской рубахе и малину кушать не спеша... Котик умывался, плакал Бахов, пела дольче-пианисто душа. За окном весну играла осень, там полмира тешилось в раю... родинки-рубины, нежность-в-россыпь - я в шкатулке-памяти храню. L&L
Et tu, Brute?)
у кого каких глубин сокрытых касается, тот тем местом и реагирует))
Привееет, букет!)
привет "выжатая реалом", но, тем что осталось пишущая таки здоровско))
а вот трындеть гармонично - тут ишшо соли-то на пухлое место, надоть насыпать пуда два))
есть за ними нечто пролонгированное и суровое)))
Ню - это неохота на работа)))
Не пора ли тебе просыпаться, вставать.
Хочешь, вместе еще полежим и постонем,
Так что встанет у нас вертикально кровать.
Бедный Бахов. Симфоний и песенок автор,
Никогда не изведав моей любви,
Ты и русский забыл. Все твердишь: «After, after»,
А менады по-птичьи трещат: «Селяви».
Прогоняю менад. Я сама есть менада
И вакханка по-гречески. Сам Дионис
Говорил, что ему кроме Ли не надо
Никаких иных виноградных девиц.
Бахов был всю жизнь погружен в музЫку
Он в любви не ах, на рояле – блеск.
Покорил талантом он всю Коста-Рику,
Для чего на сцену театра влез.
Браво, Бахов! Но Ли! Что там все полонезы,
Если рядом она, весела и нежна.
А откуда куда полетели диезы,
Знает только одна молодая мена…
Виноградинка для Солнца Барбарисыча
Что тебе сказать, любимый барин?
Даже если Бахов оживёт,
кое-кто мне ближе и желанней
музыкальных прихотей его.
Кто-то так в гостинице сбабахал
на гитаре Ли древнейший гимн,
что швейцар заохал и заахал,
съев ревниво плошку кураги.
И никто не спал в апартаментах
слева, справа, снизу... и вверху,
даже повар на мансарде летней -
пот от звуков истины смахнул.
Утром Ли котёнка накормила
завтраком со шведского стола.
Повар аплодировал: "Как мило!
Как же много ты ему дала!"
Он не мог поверить, бедолага,
что февраль владеет октябрём.
И рычал стаккато: "Где бумага
с энтимемой: Ева и Ерём???
В номере ходить в мужской рубахе
и малину кушать не спеша...
Котик умывался, плакал Бахов,
пела дольче-пианисто душа.
За окном весну играла осень,
там полмира тешилось в раю...
родинки-рубины, нежность-в-россыпь -
я в шкатулке-памяти храню.
L&L
Своё штоле выставить?)))