Дождь в мансарде особенно слышен,
равномерно, снотворно шумит,
гладит гром черепичную крышу
по бордовым вихрам чешуи.

В руки просятся пыльные книги,
разбираю бумажный завал,
но листая то Чейза, то Кинга,
вспоминаю, как ты меня звал
в антураж холостяцкого быта...

Время к нам повернулось весной,
и качался любовной молитвой
внутрь дома замок навесной.
В пленной жизни, в уютной изнанке,
где от солнца огонь в зеркалах,
шёпот яблонь в окне спозаранку,
пища райская в клёш-рукавах,

и касания легче колибри,
и слова невесомей пыльцы,
это счастье сакрального вида –
в тишине пальцы в пальцы вплести.
К эпилогу созревшего лета
меланхольная дымка ведёт...

Я приеду, я скоро приеду,
и съедим свежесорванный плод.