А у нас подморозило. Слышишь?
Стрекочут снежинки, ломая свое оперенье
в узорных покровах безмолвного наста,
вплетаясь в ледовые мерзлые вены,
сердца разрывают под тяжестью топчущих ножек
и гибнут, как сотни порывистых Данко,
растерзанных так же бесстрастно.

Надежда в раздавленных душах. Что ранки?!
Теперь уже тропы, влекущие тех, кто стремится
по делу, по сути, в порыве мятежного чувства.
Беспечных – на праздник, смятенного – в дебри,
А помнишь, мы тоже мечтали с тобою о Ницце?
Да только свое не наполнить чужим, искажает.
В кривом отзеркалье нет воздуха,
рвётся на волю
бескрылая странная Жара
и думает, все ещё птица.

Ты чувствуешь холод? То я без тебя коченею.
Взлететь бы навстречу, ломая все грани, и перья,
но все же обнять, пусть курлычет смятенно твой ангел,
рождённый на небе, хранящий от бед, вечно правый,
о силе и слабости духа того, кто оставлен,
узнает, как сердце от счастья поёт.
И поверит…