1.

Я вышла к морю черному, спросила:
- Простите, здесь Ассоль не проходила?
- Ассоль, Ассоль, - волна зашелестела,
- Ассоль, фасоль, консоль и ацесоль.
Прохохотали мимолетом чайки.
- Простите, но Ассоль не проходила,-
С пустым зевком мне море отвечало.
Но ежели вам все равно кого
искать… с утра здесь был полковник Греев,
ну тот, что фсбэшник, из Москвы.
Он приходил с лиловым полотенцем,
лиловым носом и лиловым взглядом.

Поприседал одышливо и сел
ко мне поближе. Он шептал, сутулясь:
- Вчера, однако, я переборщил
вина под санаторные борщи
апрельского пасхального разлива.
И заполночь опять приснилась Ницца
в испарине жемчужной, в фейерверках,
в картавом голубином воркованье
француженок.
Да что уже теперь…
Мне светит Крым.
Пожизненно.
Без права
дивертисмента
даже в соцсетях.
Мне светит Крым один.
один
один
От слова разбегаются круги
Как от камней, что плюхаются в воду.
- Зато как светит!- Море отвечало, -
Вот так ему я отвечала.

Кто еще?

2.
- Мне про Ассоль бы…
- Хочешь про Ассоль?
Когда её в церковь впервые внесли

(прости, сбоит… похоже, час отлива)

Так вот, когда крестить её внесли
в церквушку ту, на берегу, ты в курсе.
За всеми следом залетела чайка,
Знак нехороший. Если б голубок,
то птичка божья.
Но влетела чайка.
Священник часто-часто закрестился,
а после молвил:
- Ну..кто там у нас?
- Ассоль
- Чего??
- Ассоль. Такое имя.
- Ассоль, фасоль, консоль и ацесоль
(Зарифмовал священник неприлично)
Да что это за имя, черт возьми!
Подайте святцы!

И подали святцы.
Священник, пальцы толстые слюнявя,
листал страницы, что-то бормотал
и вскрикнул, наконец:
- Да будет свет! Давайте назовем дитя Фотиньей!
Всё.
Всё.
Все встали по местам, начнем.

Но тут отец вмешался, не святой.
- Какого хрена… почему Фотинья?
Что в имени тебе её не так?
Фотинья это поле и коровник,
кокошник, прялка, семеро по лавкам,
а как же комсомол и ГТО?
А как же институт?? Оно нам надо??

Короче, ничего не получилось,
Осталось некрещеное дитя.

3

- Не спишь еще?
Так, значит, про Ассоль.
- Не надо про Ассоль… кого еще здесь
по берегу носило как песок
и перья чаячьи,
и высохшие звезды,
и ракушки,
и соль
и соль
и соль.
- Давай-ка без лиричного надрыва?
Наслушалась я господипрости
философов, поэтов.
Подойдут.
Бессмысленными влажными глазами
глядят в упор. Хоть прячься со стыда,
когда они, про вечность рассуждая,
полощут в море голени свои
в иссиня-черных гроздях варикоза,
когда они о неземной любви
слагают тут…
стихи с пивной отрыжкой.
- Ох, ладно… лучше про Ассоль давай.
4.
- А что Ассоль?
Пока была мала,
здесь из песочка пасочки пекла,
осколками стекла их маковки любовно украшала,
и после шторма плакала наивно
над выброшенным на берег дельфином.
но выросла и плакать перестала.
А завтра на обеде, невзначай,
Полковник Греев
на себя уронит чай,
и выбежит к нему Ассоль,
крахмальным фартуком
углы сшибая.
И глянет на полковника она,
и между ними пробежит волна
почти как в Ницце
нежная, большая.
Не рым,
Не рим,
Им светит Крым.
Пожизненно.
Но как он светит им!

̶з̶а̶н̶а̶в̶е̶с̶
(отлив, море уходит)