— Мама, я хосю туда... — Дениска протягивал пухлую ручонку в сторону вопящих детей и взрослых, дерзнувших прокатиться на топорной имитации американских горок. Указательный палец малыша подрагивал, а огромные серые блюдца глаз заблаговременно наливались слезами.

Лариса готовилась выдать домашнюю заготовку про невозможность посещения именно этого аттракциона, уже набрала воздуха, но уперлась взглядом в эту воплощенную мольбу. Сынуля, смешной, лопоухий, курносый, смотрел на нее как щенок, когда-то давным-давно подобранный сердобольной учительницей и принесенный, вопреки всем мыслимым инструкциям, в класс. Принесенный и отогретый. Любимая учительница уроки милосердия давала исключительно личным примером. Может, потому они так и запомнились, точнее, стали нормой для всех ее выпускников.

— Мам, я больсе тебя ни о сем не буду плосить, только лазосек. Лазосек и пте...— шепеляво вымаливал желанное мелкий манипулятор.

Лариса с ужасом глядела на конструкцию из переплетенных металлических восьмерок и усилием воли подавляла стон: «Нет! Только не это! Я так и знала... Так и знала!» Щенячьи глаза простреливали навылет, вокруг толпились возбужденные мамаши со своими чадами, и Лара понимала — если немедленно не справится с собой, то завизжит, и все начнут оглядываться.

— Ты же мне обещал, — выдавила из себя, чуть не плача. — Ладно, один разок.

— Мамоська, я тебя осень-осень люблю, — тут же абсолютно искренне заверил победитель.

— Знаю, чудо мое. И я тебя люблю, — выдохнула Лариса, внутренне холодея от предстоящего.

Луна-парк приезжал в маленький провинциальный городок раз в год — на День города. Праздновали каждую годовщину красочно. Мэрия старалась наполнить день плотной чередой ярких событий: приглашались то цирк, то выездной зоопарк, то детский кукольный театр, но луна-парк был непременным атрибутом. А вечером следовал концерт с какой-нибудь столичной «звездой». Собственно говоря, для глухой провинции любой киевский артист - небожитель.

Пятилетнего Дениску Лара на местный праздник взяла впервые. Собираясь с утра, она мысленно прокручивала перечень возможных развлечений, доступных по цене и обстоятельствам. И вздрогнула, представив явственно кошмарное изобретение американцев. «Нет, только не это. А если захочет?», — отмела предположение и забыла. Оказалось, зря. Лара, сколько себя помнила, панически боялась высоты. Потому в список табу сразу вошло многое: никаких свиданий на плоских крышах девятиэтажек, никаких вылазок в близлежащие Карпаты, и, боже упаси, самолеты. Лишь однажды подруга выманила ее позагорать на крышу высотки. И то, разжалобив вначале, мол, там так страшно, вдруг мальчишки увидят и начнут задирать. Ирка была младше на два года, приезжала из Киева на лето к бабушке, жила в пригороде в частном доме и часто баловала Ларису чем-то вкусненьким: ягодой там, парным молоком. Отказать ей никак не получалось. Тем более, что всю местную шантрапу Лариса знала по школе, и при ней никто не рискнет приставать. Но, по закону подлости, как только любительницы солнечных ванн поднялись на остро пахнущий смолой "пляж", истошно завопил котенок. Ирка тотчас ринулась выручать бедолагу, не знамо как попавшего на карниз девятого этажа. Благо, для спасательной операции вполне сгодилось покрывало: гибко свесилась над внешним бетонным ограждением, опустила свитый неплотным жгутом кусок клетчатой ткани и начала успокаивать беглеца: «Кысь, кысь, мой маленький. Цепляйся, я тебя вытяну. Как же ты сюда попал?» И вдруг заполошно вскрикнула: «Ой!» — дернувшись так, что у подруги сердце, прорвав диафрагму, ухнуло вниз — Ирка могла в любой момент сорваться!

Сама Лариса благоразумно жалась за метр от ограждения, памятуя реакцию тела на высоту. Да только кто же думает в такой момент? И вот уже она уцепилась за бретельку купальника и рывком потянула незадачливую эмчээсницу на себя.

— Ты что творишь? — неблагодарно пискнула спасаемая, так и не выпустив из рук покрывало.

А Ларису заклинило: она впилась в тонкую полоску ткани и тащила Ирку изо всех сил, удесятеренных мощным выбросом адреналина, пока бретелька угрожающе не затрещала, норовя остаться в ее руке вместе с почти сдернутым предметом скудного гардероба.

— Пусти! Котенка уроню! — истерически взвизгнула без пяти минут покойница, перебирая в потных ладошках грубую ткань.

— Хух, — облегченно выдохнула Лара, узрев пушистый комочек с встопорщенными усами и бровями.

Малыш уцепился коготками за покрывало, взлетевшее через ограждение. Ирка самодовольно лыбилась, чувствуя себя героиней дня, а Лара на миг забыла обо всем и ступила к перепуганному мохнатику. Оперлась о бетон, потянулась и нечаянно глянула вниз: перед глазами разверзлась бездна. Судорожно ухватилась за край ограждения. В голове зашумело, желудок сжался в противный ком, сильно замутило. Нахлынувший ужас парализовал волю и, казалось, превратил тело в студень. Страх заполнил каждую клеточку. Частое дыхание засбоило, внезапно прекратившись: Лара захлебнулась от переполнявшего ее панического ужаса.

— Лариск, ты чо? — запоздало заметила странную реакцию Ирка. — Ты высоты боишься, что ли? А еще чайка! Бескрылая ты чайка, Лар. А я вот радугу никогда не видела, — совершенно невпопад продолжила. — Так обидно. «Ирина» — она же от кельтского «Айрини», что значит «радуга»... Да умолкни же, наконец!

И вдруг обхватила ее двумя горячими руками и начала трясти.

— Иииииииииииии! - оборвался чей-то вопль.

Только тогда Лара поняла, что кричала она сама.

Котенка они искали потом долго — несчастное животное забилось в угол и попыталось слиться со стеной. За счет пепельного цвета ему это почти удалось.

— Мам, идем? — напомнил о себе Дениска, вырывая женщину из неприятных воспоминаний.

— Идем, солнышко, — вздохнула та, с трудом переставив пудовые от страха ноги и мягко толкнув коляску.

Лариса считала себя везучей — первая любовь оказалась ответной и закончилась браком. Вовка ее обожал и буквально носил на руках. Единственный сын не бедных родителей смог и семью обеспечить на должном уровне. И беременности жены обрадовался ужасно.

— Ларисок! Спасибище тебе за сына!

— А если дочка? — дурашливо поддразнивала мужа девушка, прижимаясь к его плечу.

— Сын. Я узнавал, — белозубо смеялся в ответ любимый.

— Ты у меня самый лучший!

Муж, в жидании первенца, всячески баловал Лару, пытался даже неумело помогать по дому. Потому все произошедшее после родов стало для нее полной неожиданностью.

— Дэцэпэшный нам не нужен. Молодые еще — родим нормального.

— Вов, ты что такое говоришь? Он же наш, понимаешь? Он наш ребенок. Он ни в чем не виноват...

— Или он, или я, — категорически рубанул новоиспеченный отец, вмиг потеряв и жену и сына.

Долго потом Лару мучили сны о шаге в никуда. Ее шаге. Ночь. Небо, нависающее над спящим городком, мохнатые звезды — холодные и колючие. Высотка. Под ногами еще не остывший бетон ограждения и... Лариса просыпалась от собственного крика. Спас ее Дениска. К счастью, умственное развитие у него было в норме. В год он начал говорить. Пару слов, зато умные глазенки умели рассказать так много. А еще — его запах, запах молока и счастья. Странного и горького счастья матери-одиночки. Ее малыш. Сыночек. Пусть не совсем здоровый, но самый красивый, самый любимый и бесконечно нужный.

Врач обнадеживал:

— У Дениса не самый тяжелый случай. Поверьте моему опыту, он еще будет ходить. Конечно, многое зависит от вас. Но парня можно поставить на ноги.

И Лара освоила технику массажа, выгрызала из свекра откупные за свободу бывшего мужа и тратила на плановое лечение. Возила сына по курортам. Искала нужных специалистов. Последнее дало очень хороший результат: малыш уже сам сидел и пробовал ползать. Он даже мог стоять на пухлых слабых ножках, уцепившись за поручень кроватки. Научился самостоятельно есть. И, главное, начал говорить не отдельными словами, а целыми предложениями. «Он еще пожалеет, что нас бросил! Вот начнет Дениска ходить, и Вовка локти будет кусать!» — успокаивала себя женщина, целуя сына в макушку перед сном. А сама долго не могла уснуть, зная, что опять очутится на той самой крыше с колючими звездами на уровне глаз. И сделает шаг...

Народ понимающе расступался.

— Вам один или два? — участливо спросил парень, выдающий билеты на входе.

— Два, конечно, — Лара даже смогла улыбнуться.

Господи, как она ненавидела эти сочувственно-лицемерные взгляды в спину. В маленьком городке все знали ее историю и многие считали дурой набитой. Мол, что стоило отказаться от урода и сохранить семью? Это Дениска - урод? Это Вовка-предатель — семья? Не дождетесь!

Лара подхватила сына и решительно ступила к металлическому монстру.

«Мой сын нор-маль-ный! — по слогам прокричала мысленно. — И я его никогда не брошу. И он меня любит! Больше всех на свете. И он самый лучший!» Бережно усадила кроху и пристегнула ремнем безопасности.

— Мама, мы полетим? - сын не отводил от нее глаз.

— Полетим, Дениска. Полетим.

— И ты станес сайкой?

— Кем, кем? — недоуменно переспросила.

— Ну, тетя Ила говолила, сто ты сайка, — смутился Дениска.

— Сайкой? Булочкой, что ли?

— Нет. Птисой. Белой птисой. Мама! — обиделся малыш.

— Чайкой? — догадалась Лариса и рассмеялась.

— Да!

И они полетели, так и сцепившись взглядами. Пара зеленых глаз под разметавшейся русой челкой и серые, полные восторга блюдца, под белокурыми прядками. Лариса вначале уцепилась намертво в сиденье, пытаясь совладать с тотчас нахлынувшим ужасом, но Дениска так зажигательно смеялся, а потом так визжал на виражах, пугаясь резких поворотов. Малыш так отчаянно нуждался в поддержке, что она просто не могла позволить тратить силы на собственный страх.

— Ааааааа! Мамааааааа, мы летим!!!

— Ааааа! — вторили ему остальные камикадзе.

— Я тут, я с тобой, Денискаааа! Ничего не бойсяяяяя, — пыталась перекричать какофонию хохота и визга Лариса.

— Я не боююююсь! Ты — сайка!!!!! Мы летииииииим!

Теплая волна поднялась снизу и укутала Ларису в мягкий кокон никогда раньше не изведанных ощущений. Скрученный в жгут страх умер. Просто умер, растворившись в этой парной волне.

— Я чайкаааааа! — орала Лара вместе со всеми. — Я лечууууууууу!

Парень, продававший билеты, засмотрелся на парящую счастливую девушку, обнимающую одной рукой хохочущего малыша. «Какие они красивые!» — отметил про себя, слизывая крупную каплю внезапного короткого июльского ливня.

Дениска подставил мордашку под струи, задорно хлопал мокрыми ладошками. Лара наслаждалась странной внутренней теплотой и состоянием абсолютного счастья. Ничто в этом мире, кроме момента рождения сына, никогда не приносило ей такого ощущения внутреннего удовлетворения.

— Мы летииииииииим!

Промокшее платье облепило разгоряченное тело. Крики детей и взрослых на виражах вплетались в аккорды грома. Ливень словно спешил смыть все плохое.

Дождь кончился внезапно, как и полет. Лариса отстегивала ремень, улыбаясь сияющему сыну. Билетер поспешил им помочь и подал Ларе руку.

— Меня Максимом зовут, кстати.

— А я чайка, — представилась Лариса.

— Лааааааааарка!!! — Ирка, стоя у входа на аттракцион, притопывала от нетерпения.

— Ирка! Откуда ты тут взялась?

— Лааааарка, гляди! Радугаааааа!

— Ладуга... — раздалось рядом. И Лара замерла, не в силах понять происходящее. Дениска шел в сторону семицветного коромысла. Неуверенно, робко переставляя ноги по дощатому помосту, а над ним, расставив руки для страховки, нависал Максим.

— Тетя Ила, тетя Ила! — Денис теребил за плечо подхватившую его Ирину.— А знаес, сто? Когда я выласту, то стану тозе сайкой! Долесю до ладуги и подалю ее тебе! И маме, — добавил, виновато глянув на Лару: не обиделась ли?

— А у меня смена закончилась. Молодой человек, могу я угостить ваших дам мороженым? — чопорно раскланялся Максим.

Дениска закивал за всех сразу.

На следующий День города Максим с Денисом чинно сопровождали «чайку» вдвоем. «Мои самые лучшие», — думала Лариса, опираясь на локоть мужа и любуясь сыном. Дениска, смешно подпрыгивая и петляя, бежал чуть впереди них.

---

Задание дуэли:
Объём: не более 10 тысяч знаков, считая пробелы.
Срок: до 23:59 мск 2 сентября, т.е. три недели.
Тема: Проблема страха или преодоления страха. К примеру, кто-то боится темноты, а ему позарез надо пройти по тёмному переулку.