- Оль! Ты что тут делаешь? - Пью! Неужели все еще не заметно? - И что же ты пьешь? - …Последние полчаса Ольга Викторовна пьет коньяк, - Мага оглянулся. Молодой парнишка, видимо официант, держал графин с коньяком. "Грамм 200…" - прикинул Мага. - Оль, а почему ты пьешь коньяк? - Видимо, потому что не люблю водку и виски. - Черт! - он сбился, понимая, что она будет говорить честно, но не то что он хочет услышать, - Ты зачем так набралась? Ты же лыка не вяжешь? - Я? Я и лыко вяжу, и тебя, между прочим, ви-жу, - она дунула на указательный палец и плавно, словно наводя на цель пистолет, ткнула им в лицо. Улыбнулась и спросила, - Так и будешь стоять или попросить второй бокал? - Второй бокал и поесть. Меню дай, - окликнул Мага парнишку, отошедшего к барной стойке. Потом, передумав, махнул рукой. - Оль, посиди минуточку, я сейчас. - А кто сказал, что я куда-то спешу? Правда, и ждать я тебя не обещалась… - Ольга старательно, высунув кончик языка от напряжения, налила коньяку в бокал, приблизительно половину графина. Обняв бокал ладонью снизу, она покачала его, согревая коньяк и, прикрыв глаза, выпила. Одним глотком. Рукой, наплевав на этикет, подцепила ломтик лимона, присыпанный молотым кофе и сахаром, и со вкусом закусила… - Ни фига себе! Оль! Что ты делаешь? - Ты уже спрашивал, - она повернулась к нему и, продолжая слизывать сахар с пальцев, удивленно вскинула брови, - пью!.. - Черт! Пойду поесть закажу! - Мага встал и решительно двинулся к стойке. -…Видимо, потому, что не люблю водку и виски, - Ольга расхохоталась и запустив пятерню в тщательно уложенную прическу взлохматила волосы. Мага знал, что она терпеть не могла официоз и необходимость укладывать ежедневно волосы.
-...Давно пьет? - кивнул он бармену. - У нее была встреча. Кофе и бокал сухого... Потом гости ушли, и она заказала мартини. - Много? - Да нет,- парень заглянул блокнот, - трижды по коктейлю, 50/50 мартини и персиковый сок. А потом сказала: "Да ну их всех! Давай коньяк!" и… вот. - Что - вот? - Два по двести. - Лихо! Она же не пьет ничего крепче мартини с соком! А ты не видел, она сама приехала? Или ее привезли? - Сама. Но вы не волнуйтесь... Мы бы ей такси вызвали. - А Надя где? Куда она смотрит? - А вот Надежду Васильевну она и ждет. - Понятно. Так, давай-ка нам курицу в чесночно-имбирном, гарнир там какой-нибудь, фруктов и …"николашку" принеси еще. Она коньяк только им закусывает . Черт! Я лет десять не видел, как она закусывает коньяк. А кто догадался? - Сама попросила. Сделали. - Ну, давай парень, быстро! Мага оглянулся на стол. Ольги не было, хотя сумочка лежала на столешнице. - Слушай, парень, ширму поставь. Надя придет – скажешь ей.
Оля вернулась минут через пять. Проведя пальцем по краю ширмы, она села. Влажные пальцы застыли на столе. Мага смотрел на ее руку: пальцы мелко вздрагивали, то ли в такт музыке, то ли в такт ее мыслям. Он попытался вспомнить, когда же видел последний раз лак на ее ногтях? Все его женщины тратили уйму времени на поддержание своих или наращенных ногтей массу времени, но на Олиных руках практически никогда лака не было. Однажды он ее спросил почему. Что же она ему тогда ответила? Ах, да - он вспомнил водопад ее смеха, даже не смеха – хохота: "О чем ты, друг! Я - рабочая лошадь! Ты, когда-нибудь видел рабочих лошадей с маникюром на копытах?" За десять лет он видел ее руки и в цементе, и земле. Он видел эти руки, подбрасывающими детей. Он видел эти руки, ворочающими лежачую мать. Он только не видел, не помнил, лак на ее ногтях. Ему безумно захотелось наклониться и поцеловать ее руку, но он знал, что она не позволит. "Черт! Что у нее произошло? Отчего она набралась, как прачка! Дом? Работа? Мужчина?" - он поднял глаза и посмотрел на Ольгу. "Черт, она умылась. Сколько ей? Я же не знаю, сколько ей!" - Ну, что друг мой Мага? А не желаете ли даму оттанцевать? - и она откровенно расхохоталась ему в лицо. - А, пожалуй! Ольга, правда, пойдем! Надька терпеть не могла "механическую музыку", в ее ресторане всегда пели вживую. Она всегда говорила: "Под «мафон» где-нибудь в другом месте спляшете!» И к ней действительно шли не плясать. Музыка не мешала - ни вкушать, ни говорить, ни танцевать.
Рука легла на Ольгину талию, будто всегда там находилась. - Ты неплохо двигаешься. - Олина ладонь скользнула по плечу Маги. - Саш, знаешь, я всегда знала, будет ли мне хорошо с кем-то в постели, только один лишь раз с ним потанцевав… - Ты что, поэтому меня и пригласила танцевать? Тест на совместимость? - Нет. Просто, захотелось потанцевать с другом, - и Ольга хихикнула. - Оля, что у тебя случилось? - Ничего Саша. В этой жизни ничего... Хорошая музыка. Как у тебя дела? Давно ты, что-то, не заезжал… - Оль! Не заговаривай мне зубы. - Пойдем, выпьем. Музыка закончилась. Он попробовал поддержать ее за локоть, но она мягко высвободила его и твердой походкой пошла к столику. "Черт! Столько выпила, а идет как канатоходец, ни одного неверного движения!" Сев за стол, она качнула графинчик и, повернувшись к бару, взмахнула рукой, привлекая внимание. - Сережа! Повтори! - Оль!.. - Расслабься, Саш. Нет на земле того, кто меня перепьет сейчас...
В зале хлопнула дверь, раздался голос Надьки: "Где она?" И тут же послышались стремительно приближающиеся шаги. Надька влетела за ширму: - Оль, прости, я спешила и одному придурку зеркало снесла. А он дубина гайцов вызвал... и батарейка села... Лицо Ольги вдруг сморщилось, как печеное яблоко, она зажмурила глаза и заплакала. Надька кинулась на пол и обняла ее колени. - Оля, ты плачь, плачь! Мага уйди! Она тебе потом не простит, - Саша встал и вышел из-за ширмы. "Да что же у нее стряслось? Никогда ее не видел такой!" Пошарив по карманам, он вынул пачку сигарет и вышел на улицу. На крыльце стоять не хотелось, и Мага отошел за угол. У служебного входа курил Петрович, Надькин шеф-повар. - Привет. Плачут? - Плачут. Я Ольгу такой никогда не видел. - Сеньку поминают. - А кто это? - Ольгин муж. Единственный, кого она любила. И любит. До сих пор. Он в Афгане погиб…
