My love wears forbidden colours…

David Sylvian.

Зашелестело.

Вальсируя, медленно, плавно, грациозно… Листья летят. Осень в разгаре. И, наверное, лишь к этому времени года наиболее точно подходят подобные слова. Полыхая буйством красок , она плетет невесомую паутину колдовства и медленно шепчет шорохом листьев свои заклинания.

Пустынный пляж, остывший песок, мокрые шезлонги… Почему-то хочется, чтобы где-то там, впереди были огромные разноцветные полотна, которые трепещут на ветру и хлопают краями, словно крыльями. Но их не будет. За последние несколько дней мы исходили здесь все вдоль и поперек, мы это знаем.

Ты улыбаешься. Едва уловимо, негромко. Чему-то своему, тому межзвездному пространству, наполненному причудливыми образами, что живет в твоей голове. Я смог заглянуть в него лишь через окошко, мимоходом, но, кажется, успел понять, оценить… И сообразить, что даже для чуть-чуть меня там нет места. Как, впрочем, и для тебя во мне. Между нами есть это незримое и непреодолимое "что-то”, заставляющее держать, пусть минимальную, но дистанцию.

Я уезжаю. Завтра. Мы не говорим об этом. Это не нужно, это оставляет возможность сохранить в памяти нашу встречу, как мимолетный роман, неявно поманивший обещанием чего-то большего. Оставить себе пути к отступлению, чтобы, не дай бог, не напридумывать невесть что. Так легче. Я ни на что не променяю мельтешащий калейдоскоп образов столицы, а ты засохнешь без морского воздуха, словно диковинный и прихотливый цветок.

Хотя нет. Ты – птица. Печальная птица с перебитым крылом. Во всем облике, походке, манере разговора, жестах рук, поворотах головы есть что-то неуловимое, что заставляет отождествлять тебя с пернатыми. И волна волос, словно пара вороньих крыл. Но. Почему так вышло, кто, когда и при каких обстоятельствах – этого ты не откроешь никому. А уж тем более мне. Но я вижу, я знаю, что ты тоскуешь по небу. Ты фантастически прекрасна в этой изломанной тоске и от этого с удвоенной силой хочется разрушить ее чары, но… Я не могу пересечь эту грань-невидимку, нереально тонкую и нечеловечески прочную. И знаю, что не стоит и пытаться. Потому что за этой гранью еще одна, а за той – следующая. Да и сам я для тебя – точно такая же крепость.

Так. И. Быть.

Ты зачем-то предлагаешь бросить денежку в море, совершить этот извечный колдовской трюк, привораживающий уходящих путников. Надежда, привычка, прихоть – что этим движет? Не знаю. Но шарю по карманам в поисках мелочи, извлекаю монетку, кладу на прижатый к указательному большой палец, стреляю в тебя глазами… Щелчок. Стремительно вращаясь, монета летит в волны и за несколько секунд ее полета я успеваю понять, предвидеть, узнать то, что будет дальше.

Завтра я снова приду на опустевший пляж. Один. Не торопясь побреду, изредка поддевая ногой песок и разбрасывая его по сторонам, создавая маленькие фонтанчики. Руки - в перчатках, ворот – застегнут, форма одежды, мыслей, и желаний – осенняя. Через два часа поезд повезет меня обратно в суматоху, сутолоку и бурлящий водоворот событий, поэтому я буду жадно глотать каждое мгновение. Чтобы ощутить, насытиться, не упустить. Втягивать ноздрями соленый аромат, запоминать его на всю предстоящую зиму, ведь она будет долгой и пахнет только снегом. Фотографировать глазами побуревшее море, отражающееся в мутно-сером зеркале неба, и бережно укладывать эти снимки в своей памяти. Подниму с песка залетевший сюда листок. Желтый, с бурыми прожилками. Аккуратно разглажу его пальцами и упрячу в карман. Словно символ.

О пяти днях, украденных у предзимья. И тебе.

Мы странно встретились… Вернее, и не должны были повстречаться. Ведь еще пару недель назад я и думать не пытался о вояже к морским берегам, но в один из вечеров понял, что устал, выдохся и нуждаюсь в ремонте. Поэтому наспех разбросал дела, поехал на вокзал и спросил в кассе, какой ближайший поезд к морю. И поехал туда, куда выпало. Смотреть листопад. Дышать осенью.

Впрочем.

Не верю я в случайности. Ни капельки. Наверное, просто пришла пора повстречаться с печальной подраненной птицей.

Кто кого преследовал? Ведь сразу же по приезду наши маршруты стали пересекаться, причем с нечеловеческой периодичностью. На пятый раз я уже стал задумываться о том, что где-то тебя уже видел, на седьмой начал улыбаться, словно старой знакомой, ну, а на девятый понял, что нужно подходить и заговаривать. Можно было этого не сделать, но тогда обязательно случился бы десятый, а потом одиннадцатый…

Мы бродили по запутанным и извилистым улочкам твоего города, вязь которых была тебе известна, словно линии ладони. Cмотрели, как тонет солнце в мурашащем море, и слушали шорох воды по песку. Вели разговоры. О разном, ненужном и важном, простом и опасном, пустом и прекрасном. Делились друг с другом остатками лета, легко и беспечно дарили секреты, рассветы, закаты и снова рассветы. И кому что за дело, какой мы монетой решали менять и душу, и тело, легко и несмело…

А потом будет вокзал. Ты, конечно, не придешь. Заполнишь свой день множеством мелких дел, встреч и событий, чтобы не дать себе ни единого шанса оказаться здесь. А я не стану тебя ждать. Буду думать обо всем на свете, знакомиться с попутчиками, бросать прощальные взгляды на город, совершу пару звонков в пункт прибытия… Не оставлю места для мысли о твоем приходе. Раздастся гудок, поезд тронется. И я уеду.

Дальше… Все войдет в привычное русло и воспоминания о этой поездке начнут казаться прекрасным, но несбывшимся сном. И лишь иногда ко мне будут приходить твои письма. Ни о чем. Пропитанные запахом моря. И я буду отвечать на них тем же. С пригоршнями московского снега.

Монета упала.

И накатившая волна выбросила к нашим ногам другую. Помельче. Со взрывом хохота ты выхватываешь ее из песка и говоришь, что море посчитало меня чересчур щедрым и отсчитало сдачу. А меня вдруг пронзает настойчивое желание бросится в волны и вытащить только что пущенный туда кругляш. Я, конечно, не поступлю так, но это упрямство, уподобляющее ослу и заставляющее поступать от противного, останется. Теперь я знаю, что когда-нибудь вернусь сюда. Тихо, неслышно, незаметной бледной тенью. На считанные часы. Чтобы произвести возврат монет. И для этого я осматриваюсь, рисую в голове карту местности, запоминаю ориентиры. А потом… Потом прошу тебя вернуть сдачу адресату Ты отдаешь мне монету, берешь меня под руку, и мы медленно идем дальше. По пляжу, по осени, по короткому соприкосновению линий жизни и судьбы. Сжигать доставшийся праздник, цедить оставшийся день.

P.S. Все так и случилось. Осталось вернуть монету.