Ставни рыдали под порывами ветра, и бились о стены башни, будто просясь, чтобы их впустили в тепло жилья. Второй день свирепствовала вьюга, и ветра, соперничая друг с другом, меняли направление. Так всегда бывает перед наступлением весны, Айса это давно заметила и теперь с нетерпением ждала ночи. Ночью… ночью можно было забыть о том, что ты - королева. Особенно в такую погоду, когда за воем ветра не слышно ни тихих всхлипываний, ни громких рыданий - только ты, ночь и смех матери. А еще прикосновение ее рук, тихое пение и ощущение полета, когда она, сидя у камина в спальне, раскачивалась на своем «странном стуле», укачивая дочь. «Отец придумал»,- улыбнулась девочка воспоминаниям. Посильнее зажмурив глаза, чтобы не вспугнуть, всплывшее из памяти мгновение, Айса нырнула в цветной калейдоскоп образов и ощущений. Ма-ма… Королева Сванвейг. Айса так любила, как отец произносил ее имя, когда отсылал слуг, и они оставались одни. «Сваан-вейг - лебединая дорога. Сва-а-нвейг. Айса, наша мама похожа на лебедя. Смотри!», - и мать , под неотрывным взглядом мужа, медленно расплетала косы и заведя ладони за голову, выгибалась. А ее пальцы скользили в белом облаке за спиной, поднимаясь все выше и выше, а потом руки, поднятые над головой, вдруг разлетались в разные стороны и водопад волос обрушивался на плечи и спину. А мама, смеясь, взмахивала руками еще и еще, пока две пары глаз заворожено смотрели на нее.
- Папа, она летит? - и девочка прижималась к отцу.
- Нет. Она зовет в полет, - улыбался отец, - Тебе не пора спать?
- Не хочу, - и она цеплялась ручонкой за большой палец отцовской руки, и тогда мама брала ее на руки и садилась на свой стул и начинала раскачиваться. «Странный стул», стоящий на полозьях от детской колыбели Айсы. Девочка вспомнила ворчание старого плотника Явора, когда он делал его. «Странная королева. Странный стул. И дался же он ей». Голос отца, как сквозь вату:
- Не ворчи, старик. Айса засыпает только у нее на руках. А ведь ей уже три года. Тяжело Сванвейг ее носить.
- Вот и отдала бы нянькам. А то все сама и сама. Эх! Я и говорю - странная королева. И стул - странный.
Отец еще о чем-то спорил со старым плотником, а мама тихонько напевала, качая Айсу, крепко прижав к груди, и ее голос заглушал вой ветра и стук ставень, а руки закрыли от прощального дыхания уходящей зимы. Айса вздохнула и заснула. А на стене башни, зацепившись когтями за камни, распластался, закрывая собой окна королевской спальни, красный дракон.
