И лампа не горит,
Испортилась внутри,
И врут календари,
Листок переверни.

И лампа не горит,
И врут календари,
И если ты упал,
То место разотри.

И лампа не горит -
Поэт у ней внутри.
Поэзию творит
И строчит до зари.

Однажды Виталий Брот встретил на улице графа Берга. Дело было ночью, граф был облачен в полный готический доспех, в руках он сжимал шестопер, а сам при этом что-то напевал и приплясывал, от чего доспехи радостно звякали и грохотали.
- Граф, отчего вы такой веселый ходите по ночам по улицам и гремите железом? - осведомился Виталий.
- Это от любви. Я влюбился.
- Да? Поздравляю, но кто же ваша избранница?
- Черт его знает! Да разве для любви нужна избранница?
-Э-э-э-э... - Виталий не сразу нашел достойный ответ на графскую логику. - Традиционно считается, что нужна.
- Виталий, бросьте вы эти условности! Вы же человек передовых взглядов! Давайте вместе будем бродить по Литсети и предаваться любовной эйфории.
- А…давайте!

И вот уже два влюбленных литсетянина курсировали по улицам ночного сайта. Через некоторое время к ним присоединилась Торопыжка с гитарой, что сделало путешествие окончательно романтическим. Остановившись у одного должным образом мрачного и романтического дома в викторианском стиле, компания начала исполнять серенаду, в душе графа надеясь, что, возможно, именно там живет объект его поэтического вожделения. Торопыжка играла, граф пел, Виталий подпевал и горестно вздыхал в подобающих местах.
Серенада графа Берга отличалась изысканностью латиноамериканской музыки:
«Эта грустная история - вольный перевод с испанского, на котором поют в Аргентине военнопленные негры британской армии. В ней рассказывается о бедном, но гордом пастухе , влюбившемся в прекрасную сеньориту и тридцать лет скитавшемся от этого в горах. Его распухшие от ревматизма ноги едва держали, его проеденные солью зубы шатались, его волосы выпали, но его горячее сердце хранило свою любовь к ней. Сеньорита отвергла пастуха, и он вновь удалился в горы, где от горя сломал себе ногу и руку, пролил потоки слез, а потом собрал армию обездоленных крестьян и отправился свергать жестокосердного сеньора-президента его страны. И вот, стоя посреди заваленной трупами площади…»
- Стоп! Стоп! Хватит! - на балконе обнаружилась облаченная в халат, ночной колпак и тапочки фигура Алекса Фо.
- Вот, получайте! - Алекс бросил на землю что-то металлически звякнувшее.
- Что это? - спросил Виталий.
- Ключи от Антверпена, Нарвы и Рима заодно.
- Странно, а как будто обыкновенные гаечные…
- Других нет! Ничего другого для вас, доны, я не приготовил. Забирайте и дайте поспать.
- Алекс, неужели вам не понравилась серенада? - вступил в разговор граф Берг.
- Очень понравилась! Еще минута, дорогой Берг, и я бы уверовал в ту выдуманную вами хрень, что вы пропагандируете повсюду.
- Это индай. И это не я придумал...
- Мне не легче от того, что вы просто цитируете.
- Вы жестокий человек, Алекс. Вы не верите в любовь…
- Верю, а еще я верю в то, что ночью нужно спать или писать письма мелким почерком, а не серенады исполнять под первым понравившимся балконом.
- Вы жестокий человек… Оставим его, соратники, в его грустном одиночестве!

Компания развернулась и под грустную мелодию потопала дальше.
Вот они остановились под балконом какой-то необычайно прекрасной дамы, и граф начал петь песни уже собственного сочинения, подыгрывая на гитаре. Торопыжка записывала стихи графа, намереваясь продать их ЦРУ в качестве неизвестным образом обнаруженных предсказаний майя для Нострадамуса. Через некоторое время на балкон вышла Логиня и громко заявила:
- Я уже замужем!
- Но вы готовы признать меня прекрасным поэтом современности, моя королева? - восхищенно спросил граф.
- Да хоть артистом, только замолчи!
- О! Мое восхищение вашей проницательностью не имеет границ! - восторгся рыцарь и забренчал доспехами
- Кстати, - Логиня задержалась на пороге комнаты, - кто тебя учил играть на гитаре?
- Никто, о прекраснейшая из критиков и поэтесс! Я сам достиг этого мастерства.
- И давно достиг?
- В первый раз сегодня в руки взял.
- Я так и поняла. Граф,а ты знаешь, что у гитары внутри?
- Нет.
- Так посмотрел бы! Немецкий рыцарь, а что у гитары внутри не знаешь.

Далее следует трагическая сцена отнимания гитары Торопыжкой и горестные жалобы лишенного возможности расширить кругозор графа.

- А давайте навестим поэтессу Шум! - предложила запыхавшаяся Торопыжка. - Быть может, это она - избранница графа?
- И вот, что вы за такое ядовитое создание, Торопыжка? Вы желаете мне вечных мук? Ведь поэтессу Шум в народе знают под прозвищем «Канальи». И это не если не считать ее усов, шляпы, помятого лица и прокуренного голоса.
- Вам, граф, ничего такого я не желаю, а вот поэтессе… Навестимте!

И навестили.

Под окном поэтессы Виталий пел инструментальную мелодию из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь»:
- Трата-тратата-тратата. Бум-бум, шуррум-руру-ру-рууум! Шуррууум. Шурууум.
- Иншаллах! - добавлял в эпические моменты граф, промакивая полотнищем вражеского знамени слезу.

Чтобы звучание песни было чище, Виталий пел в одолженный ему графом шлем, поэтому они не замечали метаний на балконе облаченной в ночную рубашку и черную шляпу поэтессы Шум. Торопыжка с должным тщанием и вниманием зарисовывала траекторию движений поэтессы и высчитывала радиус ометаемой ее руками окружности. Получалось, что хаотические колебания поэтессы можно в точности описать знаменитой формулой Ландау.
- Виталий, я давно махнул рукою на графа, но что вы будете участвовать в этом шабаше… - Леший укорил критика.
- Леший, не отвлекайте, мы ищем графу невесту, - ответил Брот.
- А почему вы ищите ее здесь, а не, скажем, у драконов или сарацинов? Пошли бы туда, спели.
- Вы думаете поэтесса Шум так уж принципиально отличается от сарацина? Хотя бы внешне? - встряла Торопыжка.

Тут поэтесса, наконец, спрыгнула с балкона и устремилась в объятья графа. Граф обрадовался и принялся дружески похлопывать поэтессу по плечам и по голове шестопером.

- Весь желудочный, словно кадавр.
Неожиданный, уженный,
Он пришел как внезапный удар,
Пиджачок, подкативши обуженный, - вопила поэтесса, пытаясь магически поразить графа.
- Изыди, нечистый дух. Повторяй за мною, старушка: Именем Розенталя, Холшевникова и Валгиной заклинаю тебя, графоманская нечисть… - активно занялся экзорцизмом граф.

На другое утро Алексей Лис страдальчески морщась поливал из ковша лежащее на его пороге тело графа.
- Вы бы его хоть домой отнесли! - укорил он Брота и Торопыжку.
- А мы домой и отнесли. Точнее дотащили.
- К графу домой, а не ко мне.
- А вот куда смогли, туда и дотащили. Этот же боров в своем железе весит как танк, - пояснил Брот.
- А причем здесь я? Почему я должен лицезреть на пороге своего дома это непреходящее сокровище?
- Лис, ты с раннего утра задаешь такие трудные вопросы, лучше бы рассолом или квасом угостил.
- А не надо было всю ночь по ЛитСети шататься и серенады петь. Голова бы и не болела.
- Я же уже говорил: мы занимались стратегически важным делом. Мы искали возлюбленную графа.
- Нашли?
- Нет, нам бес графомании помешал. Пока его изгнали…
- Угу. То-то поэтесса Шум напоминает подсохшее какао.
- Макака Коалу в какао макала! - донеслось из доспехов.
- Поднимайся уже, ирод! Хватит на пороге валяться.
- Я без оруженосцев не могу. Я же рыцарь.
- Оруженосцев нет. Не держим-с! - отрезал Лис.
- Тогда домкрат.
- И этого нет, сам вставай.
- Тогда примените рычаг Архимеда.
- Тьфу, на твое благородие и железо вместе с ним!

- Литераторы! Аллах акбар! - начал свое выступление Алекс Фо. - Других слов я подобрать не могу. У графа начался брачный период...
- Он у него не заканчивался! - Братислава решительно вмешалась в доклад. - Вот, что он давеча написал на заборе:
«Если в челюсти зуд неистовый,
Серебристых зубов оскал,
Всем понятна простая истина -
Занимает сей х…рен пьедестал»
- А на чьем заборе он это написал? - поинтересовался Леший.
- Конечно поэта Архызского!
- Так это не любовь, это правда.
- Может, и не любовь, но чем скорее он будет занят семейной жизнью, тем тише будет на ЛитСети по ночам!
- Братислава, а вы в этом уверены?
- Пошляки!
- Да нет, я просто вспомнил склочный нрав графа.
- Хорошо, по крайней мере, они будут орать в одном месте , а не по всему сайту бегать.
- Мне бы вашу уверенность.
- Хватит пререкаться! - прервал дискуссию Фо. - Мы должны помочь товарищу и организовать ему гидравлический пресс, огнедышащий вулкан, охоту на мамонта, одним словом, помочь ему с женитьбой.
- Отлично! - поддержал его Леший. - Давайте женим графа на поэте Январь.
- Граф противник нетрадиционных браков.
- Да нам-то что! Это будут уже его хлопоты.
- Вам, Леший, может и ничего, а поэтесса Шум до сих пор выглядит как какао - округлая, синевато-коричневая и скрипит при нажатии.
- Тогда давайте женим графа на Корнетовой. Пусть пострадает за общее дело.
- Еще одно такое предложение, и за общее дело пострадает Леший, - спокойно сообщила Ирина.
- Тогда на Мельник...
- Точно пострадает.
- Тогда я не знаю.
- Поэтому, - снова взял дискуссию в свои руки Фо, - мы должны организовать на сайте конкурс невест, поскольку отправить графа в путешествие слишком дорого, да и соседей жалко.