Здравствуйте. Вот я поэт Аким Онанимов.

Возможно, кто-то, кто на этом съезде с нездоровыми наклонностями, а таких, я уверен, много, подумает, что я только прикрываюсь этой фамилией. Нет, это фамилия наша наследственная с незапамятных времен. Вот что гласит наша семейная легенда. Мой прадед был крепостным. Когда вся его семья умерла от холеры, его взял к себе местный помещик – крепостник, кровопийца и мучитель. Он дал прадеду классическое гуманитарное образование. А вот фамилии своей прадед не знал, так как его семья была неграмотной и их эти вопросы как-то не интересовали. В один прекрасный день, когда прадед пристально учился, к ним в класс гимназии случайно заглянула дочь того самого крепостника. Ее красота поразила прадеда до того, что он вскочил из-за парты, и все увидели его оттопыренные шалашиком от естественного, блин, восторга штанишки. Он указал безымянным пальцем на дочь крепостника и произнес: «Она нимфа». Девушка ахнула, покраснела и убежала, а прадеда высекли, причем после этого наказания он почти никогда в жизни уже не хотел женщин. А в связи с его такими оскорбительными словами дали ему фамилию «Онанимфов». Постепенно буква «ф» куда-то свалила, и от фамилии осталось только «Онанимов». Эту фамилию вся наша семья с гордостью носит и оправдывает по сей день и ежечасно.

А теперь к делу, коллеги, и не обессудьте, что говорить буду резко и беспощадно, а при этом я всегда начинаю волноваться и разговариваю неправильно и с грамматическими ошибками. Тут у меня вот какой вопрос встал. То есть тьфу, не встал, а возник, знаю я вас, чуть скажешь двусмысленность, сразу со всех сторон односмысленности пойдут с неприятным оттенком. Да, так вот, возник у меня вопрос к вам, писатели и партнеры (что за слово, блин...). Ответьте мне, почему чуть ли не каждое первое ваше произведение посвящено члену в широком и узком смысле этого слова? Ну почему этот везде сующийся…то есть я хотел сказать вездесущий, орган занимает такое большое место в вашем воображении? И у меня есть ответ на этот вопрос. Я уверен, что с одной стороны, дело в вашем испорченном нраве, а с другой - эта мелкая деталь вашего телесного гарнитура (крик из зала писательницы из Ганы: «Не суди по себе, Аким!») вас совершенно не интересует. Вас интересуют вещи возвышенные и тонкие. Но все дело в том, что за эту ничтожную детальку вам платят, и за это вы готовы выбросить из головы мысли о прекрасном и ввести туда, то есть тьфу, вложить, нет, это не лучше, в общем запихнуть, да что ж это такое, вот уж действительно, с кем поведешься… итак, внести туда мысли, образно говоря, об инстинктах. И это печально. А издатели за это введение, внесение, запихивание и вложение платят вам и тем поощряют на углубление! Гм, ну вот опять… Позор! Вы превращаетесь в альфонсов, идущих на поводу вашего потребителя, нет, лучше так, на поводу широких масс, потребляющих вас, нет, я с ума сойду, и к тому же в рифму, е-мое, спокойно, не материться, блин…

Идем далее. Имейте совесть, партнеры. Нет, не в том смысле имейте, как я это сказал и как вы, конечно, об этом подумали, а в том, что «береги честь смолоду» и не тратьте ее на всякие массы (по-моему, нормально, хотя тоже двусмысленно). Ведь в мире столько разных тем. Только приложи руки, и из тебя само польется…ах… не то, я просто хотел сказать, что есть куча тем. Вот недавно я сочинил стих для одного толстого журнала. Там такие строчки:

Я в республике Конго
На столе для пинг-понга…

Ну как? И бодро, и про спорт. Хотя… Нет, если вдуматься, можно что-то представить в меру своего испорченного воображения, но только на секунду. Ведь затем идут совершенно безобидные высокодуховные строки

…Обыграл чемпиона этой жаркой страны,
И за это он майку натянул и штаны.

Ну как? Слово «натянул», конечно, не к месту, но его надо рассматривать в общем контексте. Вы спросите, как я (то есть мой лирический герой) мог обыграть в пинг-понг чемпиона, пусть даже Конго? А дело в том, что он был чемпионом Конго не по пинг-понгу, а по шахматам. Смешно? Ого! А кстати, хотите знать, почему он натянул майку и штаны? Потому что мы играли на о-де-ва-ни-е. Да, в холодных странах играют на раздевание, а в жарких, где все и без того ходят голые – на одевание. Смешно? Да не просто смешно, а, я бы сказал, как в одном тупом фильме: смешно и еще смешнее! И никакого голого тела! Вот и получилось моральное, красивое, полезное и веселое произведение для юношества.

Конечно, так писать трудно. Ну что ж, тренируйтесь, пробуйте, и может быть в один прекрасный день… Но умоляю, выбросьте из головы все, связанное с нездоровыми и меркантильными проявлениями вашей творческой натуры. Я кончил. То есть не кончил. То есть тьфу! Я кончил! Но в том смысле, что кончил выступление. А в другом смысле – нет! Но у меня с этим все в порядке, можете не сомневаться, дорогие партнеры (иронический смех писательницы из Ганы). Е-мое, и с большим уважением!

Ваш в переносном смысле поэт Аким Онанимов

(Бурные аплодисменты. Все встают, кроме писательницы из Ганы)