Меж куполов, запутавшись лучами, 
 Повисло солнце точно над крестом. 
 У кедра лапы на ветру качались, 
 он молод был – по виду лет на сто. 
 Купались чайки в бирюзовых водах, 
 Рыбачили, от радости крича. 
 Июль. Утихнул грохот ледохода, 
 И жизнь бурлила даже по ночам. 
 Короткое на Валааме лето, 
 И долгая в Карелии зима. 
 Макушки храма напитались светом, 
 Но нет монахов. Монастырь-тюрьма. 
 Тут контингент особенный – медали, 
 колодки, боевые ордена. 
 Такое вот себе завоевали…. 
 Одна - победа, разная - цена. 
 В погоду на пригорок выносили 
 Обрубки тел - рядками на траву. 
 Обычно запевал моряк Василий 
 Про Днепр, чьи волны без конца ревут. 
 Подхватывали песню «самовары», 
 (Их складывали рядом у кустов.) 
 И плакала безглазая Варвара, 
 Крестясь на солнце мимо всех крестов. 
 Родные письма редко им писали. 
 У многих - не осталось никого. 
 Другие - о себе не сообщали - 
 пропал, убит, и пусть из сердца вон. 
 Уж лучше так. Эх, где ж вы руки-ноги? 
 ...Во сне тревожно лает пулемет, 
 Туман клубится за селом над логом. 
 Снарядов недолет и перелет. 
 Атаки, рукопашные, оскалы 
 Немецких рож. Разведка, языки… 
 ...Картошка в чугунке, шматочек сала. 
 И дочь навстречу тропкой у реки… 
 Не вышло… Горька корка у калеки. 
 Что им осталось? Только смерти ждать. 
 Конверт казенный, он палач, не лекарь: 
 «Погиб геройски». Точка. И печать. 
 А бабушка не верила печатям, 
 Всю жизнь солдаткой прожила одна. 
 На небесах успели повенчать их, 
 тут - не случилось... Чертова война! 
 «Вернется,» - каждый день твердила маме. 
 Хранила, свято, место у стола. 
 Дед умер в 30 лет на Валааме, 
 А бабушка его всю жизнь ждала. 
 История cоздания стихотворения: 
 Портрет Геннадия Доброва. На нем, 
 предположительно, Герой Советского Союза 
 Волошин. В результате ранения он потерял 
 не только конечности, но слух и голос. Мог 
 только смотреть.... Умер на Валааме. Его 
 родственники нашли его уже только после 
 смерти и поставили памятник на могиле. 
 Единственный памятник от родственников в 
 том проклятом месте. На могилах остальных 
 не осталось уже и крестов... Только большой 
 каменный крест воздвигли монахи. Но уже в 
 наше время. Сколько их там было и умерло, 
 никто не знает... Посмотрите в инете 
 Валаамский цикл Доброва. Там не нужно 
 слов... 
 
 
  
 
  
 
  
  
 
 
 
 
 
Этот стиш особенно "запал"... Сильно и грустно.
И плакала безглазая Варвара,
Крестясь на солнце мимо всех крестов.
А вот такие строки делают его ещё выразительнее.
В конце семидесятых чудо-остров
из грёз симфонии Чайковского*
увидеть совтуристу было просто
с путёвкой профсоюзной: Пошлого
массовика наслушавшись на танцах
светлейшей ночью, курсом к северу
шёл теплоход "Победа". Иностранцев,
как помню, на том судне не было.
Зевая, после завтрака на скалы
сошли, под тень насаженных здесь пихт.
И группу по аллеям небывалым
повёл чуть заикающийся гид.
Вот бухт легли межкаменные щели,
а вот облупленный, безкрестный скит.
Красоты дня насыщенны, безмерны.
Но память пол-ста-лет уж бередит
совсем иное: Вышел на тропинку
на костыле, с полурукой поверх
креста опор, с лицом неверно сшитым,
и, безголосо обругав нас всех,
исчез бесследно встречный человек.
А мы ввернулись в Ленинграда дымку...
Давно идут богослуженья в храме.
По слухам - Видлица покоит тех,
кто не преставился на Валааме.
___
* Первая, "Зимние грёзы"...