Меж куполов, запутавшись лучами,
Повисло солнце точно над крестом.
У кедра лапы на ветру качались,
он молод был – по виду лет на сто.
Купались чайки в бирюзовых водах,
Рыбачили, от радости крича.
Июль. Утихнул грохот ледохода,
И жизнь бурлила даже по ночам.
Короткое на Валааме лето,
И долгая в Карелии зима.
Макушки храма напитались светом,
Но нет монахов. Монастырь-тюрьма.
Тут контингент особенный – медали,
колодки, боевые ордена.
Такое вот себе завоевали….
Одна - победа, разная - цена.
В погоду на пригорок выносили
Обрубки тел - рядками на траву.
Обычно запевал моряк Василий
Про Днепр, чьи волны без конца ревут.
Подхватывали песню «самовары»,
(Их складывали рядом у кустов.)
И плакала безглазая Варвара,
Крестясь на солнце мимо всех крестов.
Родные письма редко им писали.
У многих - не осталось никого.
Другие - о себе не сообщали -
пропал, убит, и пусть из сердца вон.
Уж лучше так. Эх, где ж вы руки-ноги?
...Во сне тревожно лает пулемет,
Туман клубится за селом над логом.
Снарядов недолет и перелет.
Атаки, рукопашные, оскалы
Немецких рож. Разведка, языки…
...Картошка в чугунке, шматочек сала.
И дочь навстречу тропкой у реки…
Не вышло… Горька корка у калеки.
Что им осталось? Только смерти ждать.
Конверт казенный, он палач, не лекарь:
«Погиб геройски». Точка. И печать.
А бабушка не верила печатям,
Всю жизнь солдаткой прожила одна.
На небесах успели повенчать их,
тут - не случилось... Чертова война!
«Вернется,» - каждый день твердила маме.
Хранила, свято, место у стола.
Дед умер в 30 лет на Валааме,
А бабушка его всю жизнь ждала.
История cоздания стихотворения:
Портрет Геннадия Доброва. На нем,
предположительно, Герой Советского Союза
Волошин. В результате ранения он потерял
не только конечности, но слух и голос. Мог
только смотреть.... Умер на Валааме. Его
родственники нашли его уже только после
смерти и поставили памятник на могиле.
Единственный памятник от родственников в
том проклятом месте. На могилах остальных
не осталось уже и крестов... Только большой
каменный крест воздвигли монахи. Но уже в
наше время. Сколько их там было и умерло,
никто не знает... Посмотрите в инете
Валаамский цикл Доброва. Там не нужно
слов...
Этот стиш особенно "запал"... Сильно и грустно.
И плакала безглазая Варвара,
Крестясь на солнце мимо всех крестов.
А вот такие строки делают его ещё выразительнее.
В конце семидесятых чудо-остров
из грёз симфонии Чайковского*
увидеть совтуристу было просто
с путёвкой профсоюзной: Пошлого
массовика наслушавшись на танцах
светлейшей ночью, курсом к северу
шёл теплоход "Победа". Иностранцев,
как помню, на том судне не было.
Зевая, после завтрака на скалы
сошли, под тень насаженных здесь пихт.
И группу по аллеям небывалым
повёл чуть заикающийся гид.
Вот бухт легли межкаменные щели,
а вот облупленный, безкрестный скит.
Красоты дня насыщенны, безмерны.
Но память пол-ста-лет уж бередит
совсем иное: Вышел на тропинку
на костыле, с полурукой поверх
креста опор, с лицом неверно сшитым,
и, безголосо обругав нас всех,
исчез бесследно встречный человек.
А мы ввернулись в Ленинграда дымку...
Давно идут богослуженья в храме.
По слухам - Видлица покоит тех,
кто не преставился на Валааме.
___
* Первая, "Зимние грёзы"...