1.
Над марлевой повязкой потолка,
Давно не брита кровля: кол эпох
Как бороду растит трухлявый мох,
И валит дым со вкусом молока.
Там женщине с обветренным лицом,
Топор обжог затылок, щеки - скир.
Подстилка для врага не любит мир,
Но любит потрепаться и винцо.

2.
Подумаешь, зуб мудрости вобьют,
Так дольше можно падать на траву,
Так кровь из уст удержит на плаву,
А там, гляди, остынет местный люд.
Сгреби все понедельники в кулак,
Трезвей, ныряя в бочку с дождевой,
Ты ссал на лютеранский храм, ой-ей,
Крыл матом остров, рыжих и кабак.

3.
Присматривайся к вышивке имён,
К рукам, сухим от стирки простыней.
В их мясо въелась сага постных дней,
И праздность незапамятных времён.
Тут каждый волкодав уже - вожак,
Он важно строит стриженых овец,
В лугах где погребен не твой отец,
И дед не твой, и сам ты здесь чужак.

4.
По мартовским итогам с потолка:
В узор кофейной гущи лёг блицкриг,
За надолбами Зигфрида шёл сдвиг,
А юг Европы пущен с молотка.
Что, колокол, молчишь как партизан?
Язык в плену: конвой-побой-допрос.
Так выкуришь полпачки папирос,
И рад, что угодил в другой казан.

Так, роту регулярно веселя
Ходить во сне на Кельн и под себя.