Да, меня вдохновил Лев Николаевич Гумилев и его "Древние тюрки".

1. Красная радуга

Юн Йоллыг, Дулань-хан

Брат мой, предатель, продавшийся ханьцам за шелк,
пастбища Ордоса, девку из суйского дома,
я за тобой, за твоими щенками пришел,
чтобы о родственном долге тебе напомнить.
Ты позабыл, кто великий хозяин степей?
Чьи это земли от ханьской стены до Итиля?
Кровь и огонь вместо сладкого пойла испей
и убедись, что Сын Неба пред нами бессилен.
Пусть нас рассудят предки и пусть небеса
пику мою направят по время удара!
Вольные степи под дудку чужую плясать
ты не заставишь, сраженный небесной карой.
Юрты горят, плачут женщины, мечется скот,
алым окрашены небо, вода и травы.

…Ветер горит, запах кислого страха несет,
распространяя в дружине моей отраву
подлости, трусости…
Горьким тяжелым сном
день обращается у моего изголовья.
Красная радуга — мост меж тобою и мной —
все набухает, пульсируя огненной кровью.
И проливается каплями липкая жуть,
и наполняет тело мое усталость:
в темном шатре я в глухой тишине лежу,
а из груди торчит рукоять кинжала.

2. Степная ночь

Жангар, Киминь-хан

Степная ночь прозрачна и тиха,
но под ее узорчатым покровом
кровавые дымятся потроха,
и, прикрывая веки, вижу снова:
пылают юрты; мечутся, кричат
животные и люди, дети плачут.
Я, стискивая рукоять меча
до судорог, коня пускаю вскачь, и
сквозь дым и рев, рыдания, огонь,
ночную гарь, колючки караганы
меня несет мой страх, мой серый конь
в объятья предрассветного тумана.
Моя ль вина, что я боюсь, боюсь
терять живое, теплое, земное?
Сгорает ставка, гибнут люди… Пусть…
Я лишь хочу покоя. Лишь покоя…
И я в бегах, но ледяная мга
сочится, заполняя шумный город.
Как милость Сына Неба дорога:
шелк и вино горячего позора,
и трупный запах горя и вины —
заесть, запить, заслушать и за
быться,
в дневном веселье утонув. Лишь сны
безмолвной вереницей явят лица,
из прошлого, сгорая, призовут,
из незажившей раны кровью хлынут.
Они ко мне придут и наяву
с пожарищ, зарастающих полынью.

Полынью и железом пахнет ночь,
ковыль струится шелковой рекой, и
пролито наземь ханьское вино,
как прежде, не дающее покоя.