Я – в небе. Ты – в небе. Покрыты пылинками звёзд.
И выгнутся ветки упруго, податливо сплюснув
всезнающий пепел, сгоревшие тысячи вёрст.
Я – эхо. Ты – эхо. Мы – звёздное эхо моллюсков.
И мне до тебя, где бы ты ни была, помогут Иосиф и Роберт.
Опять археолога пасть нас с тобой позвала.
И падаль – свобода от клеток – поэзию гробит.
И даже в краю наползающей тьмы пирамид –
обратная версия грани смертельного круга,
пойми, дорогая, ты – доктор, а я – Айболит.
Я – древность. Ты – ревность. Мы звёздная (д)ревность друг друга.
Слежатся в обнимку аппендикс и апофеоз,
окурками ляжем, плевками в тени, и помнёмся.
Рождественский меркнет от пепла моих папирос.
И кажется дальше от нас Александрович Ёся.
Любовь позвала, и не надо про войны и про.
Совок замаравши в дрожащую мякоть частицы,
с тобой отрыгнёмся мы в золото и в серебро
той собственной древности, чтобы навеки проститься.