Мелодия звучит - так полночь возвестили
Каминные часы.
Им сто иль двести лет?
Но каждый раз, когда их заново чинили,
То мастер задавал им этот менуэт –
В высоком и великолепном стиле.

Болванчик засыпал, кивая в такт согласно,
Завистливый,
уснул сей соглядАтай-дед.
И время настаёт признаний пылких, страстных
Пока не потечёт сквозь ставни утра свет,
И флирт не прекратит прекрасный.

Заманчив романтизм у сказки чУдной этой:
Герой - поэт!
Всегда на подвиги готов,
Ловя упорно взгляд красивой статуэтки,
И слыша звон её под музыку часов…
О! Сколько посвятил он ей сонетов!
---

Сонет

«Напрасно шлю тебе восторги, комплименты,
Звенящая, манишь ты хрупкостью мечты,
Ты не приемлешь страсть, и это так заметно!
Ты выше и светлей сей праздной суеты.

Я ж слишком приземлён и низменные грёзы
Лишь мучают меня и не дают уснуть.
Влечёшь своей красой, своей изящной позой,
Мне хочется ласкать фарфоровую грудь…

Но к мраморной плите навечно прикреплённый,
Возможность не найду, хоть на колено встав,
Прочесть тебе сонет, любовью опьянённый,
В объятья заключить твой тонкий лёгкий стан.

Мне жаль, что не могу я с жаркой страстью
К губам своим прижать оборки платья!»
---

Каминная плита… она - всему свидетель,
Свой беломраморный хранящая секрет ,
В молчанье камня, здесь.
Никто, никто на свете
Не слышал больше ни один его сонет!
Как жаль, что здесь не пролетает ветер!

А бедный наш герой поёт ей снова песню.
Она ж, увы, стихов не слушает слова.
Ей слог его уже, совсем неинтересен,
Сонет претит давно - столетье или два…
Её влекут и даль и неизвестность…

Всё грезится любовь бубнового валета -
Здесь проезжал не раз красавец, яркий франт…
И счастлива она, от взгляда-комплимента,
И ждёт улыбку, как волшебный яркий фант.
И всякий раз ей удаётся это.

Но не грусти, поэт! Тебя давно приметив
Особа, что всегда со свитой на пикник,
В шикарной, четвернёй запряженной карете
Проедет иногда, кичась гербами – «Пик»…
Улыбкой благосклонной взгляд твой встретит.

Сей сказочный сюжет мне не даёт покоя!
Но как представить вам счастливейший финал?!
Мне далеко до Вас, любезный наш Лукойе,
Хотя я сказки все давно перечитал,
Что брали словом душу «за живое»!

Начало сказки есть. Должно быть продоженье!
В такт музыке, часы замкнули новый круг.
Зевающий болван имеет ли сомненья,
Что вековой уклад незыблем здесь и глух
К воззваниям души в её горенье?

Горение – стезя и всяческие муки.
Наверное, не жил тот, кто не думал так.
Идут, идут часы, но время на поруки
Поэта не возьмёт: неизлечим, чудак!
Ну разве только, что творит со скуки…

Решительно, друзья, я отошёл от сути:
Я сказочник, увы! Увлёк меня лиризм…
Пьянящий менуэт, ( уж вы не обессудьте),
Мне голову вскружил, лишь звуки полилИсь.
Продолжу скоро. Терпеливы будьте.

За карточным столом присяду у камина.
В раздумьях разложив гадание-пасьянс,
Я задремал слегка: досадная заминка…
Тузов, валетов, дам скорей сложить бы в масть,
А радужный финал…
Что ж, будет видно!

Сегодня в доме бал, и звуки клавесина
Наполнят старый дом мелодией иной.
Блестит банкетный зал, а в старенькой гостиной
Собрались господа за карточной игрой.
Игра их увлекла и захватила.

Здесь буря, здесь война, и страсти, разгораясь
Средь битвы королей за первенство и трон,
Потоком лавы бьют, рассудки попирая,
А слабое звено отбрасывают вон!
Ну что с того? Игра , что жизнь вторая…

Пусть головы летят «шестёрок» и «десяток»,
Валеты на конях героями слывут!
Сердца маститых дам всегда благоволят им
Им, тайно ото всех, красотки знаки шлют –
От кружевных перчаток до печаток.

Бубновый же валет – восторг любому взору!
Сейчас - его триумф, он в битве, словно лев!
Он вывел из игры высокую персону,
Достоин лавров он и страсти королев!
Ну как же тут не застонать фарфору?

На полочке своей дрожала статуэтка,
Зардевшись от любви, насколько мог фарфор,
Всем существом стремясь к бубновому валету.
Но даже не взглянув, он мчит во весь опор
Чтоб получить за подвиг эполеты!

У дамы Пик теперь другое увлеченье,
Рассеянно она участвует в игре:
Все взгляды - на камин, до умопомраченья.
Там, на камине – он! Любовь ввергает в грех.
Мутить умы – любви предназначенье.

Поэт слегка смущён, но стоит ли смущенья
И краски на лице её бесстыдный взгляд?
Ведь Муза – не она. Какое огорченье:
Не хочет оды петь колоде пёстрых карт!
Ну если только… ради развлеченья?

Быть может, посвятить им стих-сатиру, острый?
Их мысли возмутить, пускай они поймут,
Тасующийся фарт, шуты колоды пёстрой,
Что войны их смешны, стратегия их – муть!
Поэта ревность окрылила просто!
---
«Кто вы – «бумажные герои»?!
Картонки низенького сорта!
Увлечены чужой игрою -
«Марионетки»? Слишком гордо…
Раскрашенные разгильдяи,
Которым только б развлекаться.
Вы ж все зависите от дяди,
Который вертит вас меж пальцев!»
---
Ну вот вам и финал для третьей нашей части.
Здесь и война и мир, интрижка и конфликт.
И сонный старичок, кивающий бесстрастно,
Ещё разок кивнул и головой поник,
Хотя порядок здесь блюсти он властен.

Прийти ль ещё сюда – пусть каждый сам решает,
Я у камина жду. Пока дружок, пока.
Немного отдохнуть и мне не помешает,
Ведь завтра – новый день и новая строка!
К финалу сказка – мне часы внушают.

Пригрезилось во сне, что над трубой камина
Взлетает фейерверк букетом ярких искр:
Расслабившись, рука колоду уронила,
Достать я не посмел : большой – обжечься - риск…
Что ж, поворот сюжета… Очень мило!

Но я не столь жесток, чтоб чувствами героев
Играя, словно в винт, бездумно помыкать.
На карточном столе, тихонько, ровным строем
Я разложу пасьянс из новых ярких карт,
Люблю развлечься этим, я не скрою.

Узор мне говорит: сейчас случится чудо.
Слетает звон с часов, чуть всколыхнув эфир.
В буфете, меж рядов серебряной посуды,
Очнулись мотыльки, взлетев салютом искр.
Кивнул болванчик, согласившись будто…

Он стайку мотыльков приветствовал кивками,
Несущих за собой едва заметный шлейф -
Свой опыт волшебства, накопленный веками.
Простые мотыльки иль души добрых фей?
Покрой их крыльев - одного лекала…

Красавица в слезах. От чёрствости предмета
Её невинных грёз погасли искры глаз.
Взглянув на столик мой, увидела валета
И поняла – ему не до любви сейчас:
Кичится славой он, витая где-то.

Поэта жёсткий стих проник в её сознанье -
Настолько он силён и правдой подкреплён!
Она вдруг поняла, (но почему - не ранее?)
Что глуп её каприз, и пуст прошедший сон,
И благодарна феям за старание.

Колода, всей толпой, не более чем штампы
Картинок, чей отлив как радужный атлАс,
Но страстный их театр недолго в свете рампы
Своей чудной игрой притягивает нас.
Бесследно угасает пыл азартный.

Вот, наконец – финал! Красотку и поэта
Прикрыл волшебный шлейф прозрачных мотыльков.
Движенье подарил: на время менуэта
Освободив двоих от мраморных оков -
Счастливый танец длится до рассвета…

Как только ночь придёт, соединятся руки,
Танцуя, поплывут по полочке они.
Китайский старичок теперь забыл о скуке:
Тут нужен глаз да глаз…
но разболтать… ни-ни…
Он - чуть брюзга, но добр и сердцем чуткий...